Публикации посвященные Брянскому фронту

Предыдущее Все публикации Следующее

Генерал армии М.М. Попов, Герой Советского Союза, бывший командующий Брянским фронтом

На подступах к Брянску

Наступательная операция, которая привела к освобождению города Брянска от гитлеровских захватчиков, ни по масштабам, ни по результатам не принадлежит к числу наиболее выдающихся операций Великой Отечественной войны, отчего, возможно, о ней до сих пор написано очень мало. Но я вспоминаю об этой операции с особенной гордостью. Ведь Брянск был освобожден при помощи хитрого маневра, реализованного нашим фронтом. И врагу, заглотавшему подсунутую наживку и не сумевшему разгадать замыслы советского командования, не оставалось ничего другого, как спешно убраться из Брянска, даже не успев подорвать подготовленные к взрыву здания и предприятия города.
Однако расскажу все по порядку.
После разгрома немецко-фашистских войск на Курской дуге, на Орловском и Харьковском направлениях гитлеровское командование предпринимало отчаянные усилия, чтобы приостановить дальнейшее продвижение советских армий.
Естественные условия полосы наступления Брянского фронта благоприятствовали противнику. За линией вражеских оборонительных рубежей, которые гитлеровское командование уже давно и весьма основательно готовило, лежали многочисленные реки, текущие с севера на юг, с высокими, хорошо укрепленными врагом западными берегами, такие, как Десна, Болва, Беседь, Ипуть, Сож, Днепр, речушки и болота, а главное — густые массивы Брянских лесов, создававшие крайне неблагоприятные условия для действий танков, авиации и артиллерии.
Сам Брянск, который Гитлер приказал удерживать любой ценой, расположен, как известно, на высоком и крутом западном берегу Десны, который господствует над заболоченной поймой реки. Здесь, на западном берегу, в районе города гитлеровцы создали мощный оборонительный пояс. И всякая попытка штурмовать город в лоб заранее обрекалась на неудачу.
Об этом меня особо предупредил по телефону Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. Предварительно осведомившись, приходилось ли мне бывать в Брянске (на это я ответил отрицательно), И. В. Сталин обрисовал расположение города и категорически запретил пытаться взять его лобовым ударом.
— Изыскивайте возможности обходных маневров, — сказал он в заключение. — Но при этом не забывайте и о сложности действий в Брянских лесах!
Учитывая условия, в которых приходилось вести наступление нашему фронту, Ставка Верховного Главнокомандования так сформулировала задачу: развивая наступление в общем направлении на Брянск, к концу августа выйти к Десне, форсировать ее северо-западнее и южнее Брянска, овладеть, Брянским плацдармом и лишь после этого — Брянском. После взятия города нам предстояло продолжать наступление на Гомель.
Задача эта была не из легких, принимая во внимание природные условия, а также численность и состояние войск, которые должны были принять участие в операции.
В состав Брянского фронта входили пять общевойсковых армий, одна танковая и одна воздушная, кавалерийский и два артиллерийских корпуса, одиннадцать полков знаменитых «катюш» — гвардейских миномётных частей (сокращенно ГМЧ) и других технических частей.
Но хотя число наших соединений превосходило количество соединений противостоящего врага, фактического превосходства в силах мы не имели. Войска фронта в ходе почти полуторамесячного наступления (которое началось еще 12 июля) понесли большие потерн и были утомлены. Расстояние от баз до передовой достигло двухсот километров. Необходимые войскам грузы приходилось подавать в основном по разбитым фронтовым дорогам. Ощущался острый недостаток боеприпасов, особенно артиллерийских снарядов, отчего при преимуществе в количестве артиллерии мы не могли создать преимущества в огне.
Однако войска фронта, воодушевленные благодарностью Родины и первым в истории Великой Отечественной войны салютом за взятие города Орел, не снижали темпов наступления.
Партийные и комсомольские организации и политорганы неустанно вдохновляли воинов на новые подвиги. И этот наступательный порыв войск мы, разумеется, принимали во внимание, планируя операцию. К тому же в Брянских лесах действовали прославленные партизанские бригады и соединения. Мы считали помощь партизан немаловажным фактором успеха предстоящего наступления и, как показали последующие события, не ошиблись.
Наш первоначальный план выполнения директивы Ставки состоял а том, чтобы нанести два удара на флангах: один – из районе Жиздры в направлении Дятьково, Шамордино, другой — из района Ревны на Орменку.
План этот, однако, не удался. Войска, наступавшие из района Жиздры, не смогли преодолеть основательно подготовленную, плотную вражескую оборону, тройную линию которой, как выяснилось позже, гитлеровское командование закодировало под названием «рубеж Хаген». Сильно пересеченная местность не давала возможности вести наблюдение и, следовательно, подавлять оборону противника ударами авиации и артиллерии. А прорвавшиеся местами части были лишены поддержки танков, которые не могли действовать в дремучих лесных дебрях.
Словом, наступление потерпело неудачу. Требовалось искать иное решение.
Прежде всего мы решили отказаться от двух ударов и сосредоточить усилия фронта на одном направлении. Каком именно? Откровенно говоря, выбирать было почти не из чего. Единственный участок, который подавал в этом смысле кое-какие надежды, находился юго-западнее города Кирова, который лежал в полосе 10-й армии, входившей в состав Западного фронта (командующий В. Д. Соколовский). Здесь оборона противника была вынесена на полтора-два километра от опушки леса, а сами леса не так густы, как те, с которыми нам пришлось иметь дело у Жиздры. Правда, на лесных просеках с наблюдательных пунктов ясно просматривались завалы, которых можно было ожидать и в глубине леса. Однако делать было нечего. Здесь все-таки была надежда смять оборону врага, на плечах его отступающих; войск ворваться в леса и продолжать развивать наступление.
Командарм-10, мой однофамилец генерал В. С. Попов, с которым я был хорошо знаком еще до войны, согласился, что удар из района города Кирова возможен и целесообразен. Однако сам В. С. Попов помочь нашему наступлению не мог: 10-я армия находилась на второстепенном направлении Западного фронта, который готовился к наступлению на Смоленск, и сидела на голодном пайке, не получая ни пополнения, ни снарядов.
Доложили Ставке. Она согласилась с нашими соображениями и несколько изменила разграничительную линию между Брянским и Западным фронтами, включив город Киров в нашу полосу. Затем мы начали скрытную перегруппировку войск, которая потребовала напряженной творческой работы командования и штабов всех степеней. В первую очередь в район Кирова перебрасывались две армии: 50-я — генерала И. В. Болдина и 3-я —генерала А. В. Горбатова, а также 2-й гвардейский кавкорпус, которым командовал генерал В. В. Крюков.
Пока шла перегруппировка войск, мы тщательно уточнили все сведения о противнике, и днем и ночью в бинокли и стереотрубы исследовали его оборону, которая, кстати сказать, и здесь, под Кировом, просматривалась слабо. Тем не менее удалось заметить мощные, лесные завалы на опушках. В глубине леса их было, несомненно, еще больше.
4 сентября я принял решение основательно прощупать оборонительные рубежи противника — провести разведку боем. Для этой цели мы отобрали четыре батальона во главе с надежными командирами. Разведка боем — операция не простая. Противник должен быть уверен, что мы идём в решительное наступление — только в этом случае он раскроет все свои хитрости и секреты и обнаружит (а следовательно, их можно будет и подавить!) замаскированные огневые точки и артбатареи, которые приберегает до поры, чтоб неожиданно обрушить огонь на наступающие войска.
Однако и разведка боем не дала обнадёживающих результатов. Наблюдая за ходом наступления батальонов, я убедился, что и здесь, под Кировом, враг основательно подготовил оборону: повсюду были хорошо подготовленные траншеи, дзоты, развитые проволочные заграждения и минные поля. Все это поддерживалось хорошо организованным минометным и артиллерийским огнем. К тому же пленные, захваченные наступающими батальонами, не принадлежали к частям, расположенным здесь ранее. А это наводило на мысль, что от противника не укрылась наша перегруппировка; что он разгадал наш замысел, подтянул на этот участок новые войска и ждет нашего наступления в полной готовности.
Однако командиры батальонов, принимавших участие в разведке боем, заверяли, что оборону врага здесь прорвать можно. И хотя это не могло рассеять возникших у меня опасений, я отдал приказ готовить наступление. Тем более, что южнее Брянска наши соединения, которым активно помогали партизаны, ворвались в леса и теснили противника: к Десне.
Ночью 5 августа вместе со штабом фронта мы продолжали тщательное изучение обстановки в нашей полосе и у соседей. Настроение у меня было невеселое: я, разумеется, был уверен, что оборону врага под Кировом мы прорвем. Но какой ценой? Судя по всему, крупных потерь избежать не удастся,
Мое внимание привлекла одна незначительная, казалось бы, деталь: командарм-10 В. С. Попов информировал, что 4 сентября его войска овладели двумя важными командными высотами в районе Дубровки – местечка, которое лежит на север от Брянска. При этом в плен были захвачены нестроевые солдаты противника. Я задумался: как мог В.С. Попов, который, как я прекрасно знал, не располагал ни достаточным количеством людей, ни боеприпасами, провести такую операцию? И почему вражеские солдаты, захваченные в плен, нестроевые?.. А не под Дубровкой ли то самое место, откуда враг не предполагает нашего удара?
Я тут же сел в машину и поехал на командный пункт В.С. Попова, который находился неподалеку от КП нашего фронта.
В. С Попов подтвердил все мои догадки. Вместе с ним мы выехали в район Дубровки, ознакомились с обстановкой. Было ясно: именно отсюда следует наносить удар. Для прорыва слабой обороны врага в этом районе много войск не потребуется. За одну-две ночи можно подтянуть две-три дивизии, 2-й гвардейский кавкорпус и полки ГМЧ. С этими силами вполне можно начинать наступление… Что касается авиации, она в перегруппировках не нуждается. А ствольную артиллерию комаидерм-10 согласился предоставить свою, разумеется, при условии, что мы обеспечим ее снарядами. На обратном пути я соображал, как лучше обмануть противника, убедить его, что мы не меняем своих намерений и готовим наступление в районе Кирова. Ствольную артиллерию нашего фронта, думал я, чтоб не привлекать внимания противника к перегруппировке, оставим под Кировом. Пусть ведёт огонь по прежним целям! Командующему 3-й армии поставим задачу всемерно сковывать противника под Кировом и перейти в наступление, как только враг ослабит свою оборону и начнет перебрасывать подкрепления в район Дубровки… А дивизии, которые будут наступать под Дубровкой, возьмем из 50-й армии.
Словом, ещё по дороге домой у меня зародился план, который как мне казалось, мог сбить врага с толку...
Вернувшись на командный пункт, я прежде всего созвонился с командующим Западным фронтом генералом В. Д. Соколовским. Он согласился с моими соображениями и не стал возражать против временной «аренды» полосы 10-й армии войсками нашего фронта.
Более трудный разговор по телефону мне предстоял со Ставкой: неприятно во второй раз просить изменить направление удара. Тем более, что в Военном Совете фронта мнения по поводу изменения сроков и района прорыва разделились, кое кто из членов Военного Совета, в частности Л. 3. Мехлис, высказался против такого решения.
Но я был убежден, что именно здесь, под Дубровкой, мы быстро добьемся успеха, а главное — не понесем больших потерь. Совесть подсказывала: надо звонить в Ставку.
Заместитель начальника Генерального штаба генерал А. И. Антонов, которому я доложил свои соображения, ответил, что утверждение нового решения требует санкции И. В. Сталина. Пока я ждал окончательного ответа, штаб фронта приступил к подготовке и планированию операции у Дубровки.
Около 13 часов 5 сентября позвонил И. В. Сталин.
— Ручаетесь ли вы за успех под Дубровкой?— спросил он.
— Ручаться полностью трудно, — отвечал я — Но это наиболее целесообразное решение. Приложим все усилия, чтобы перехитрить немца.
— Ну что ж, действуйте. Постарайтесь начать наступление не позже седьмого сентября...
Дальнейшие события показали, что нам удалось обмануть врага. Наступление под Дубровкой, которое началось в 11 часов 7 сентября после мощного удара бомбардировочной авиации и основательной артподготовки, в которой главную роль играли полки ГМЧ, наша пехота, поддерживаемая танками и штурмовиками, устремилась в атаку, не встречая организованного сопротивления. В самое короткое время и почти без потерь оборона врага была прорвана, Командарм-3 доносил, что под Кировом на стороне, противника никаких передвижений не отмечается. Это означало, что наш удар был для врага полной неожиданностью.
Я отдал распоряжение ввести в прорыв 2-й гвардейский кавалерийский корпус. Мимо КП 50-й армии, с которого я наблюдал за ходом боя, крупной рысью, вздымая пыль, промчались конники.
В небе над Дубровкой появилась десятка «юнкерсов», но, встреченная мощным огнем зенитчиков, повернула вспять. Один из «юнкерсов» был сбит. Взятый в плен гитлеровский летчик, увешанный железными крестами, фашистский ас, который, как выяснилось, был командиром этой десятки, растерянно рассказал, что он готовился к вылету на Киров, как вдруг, перед самым стартом, его десятке приказали лететь на Дубровку...
Около 14 часов позвонил генерал А. И. Антонов. Слышимость была хорошая, и я подробно доложил ему, как развиваются события.
— Значит, я могу порадовать командование?— спросил А. И. Антонов.
— Конечно, можете. Дело идет хорошо, мы немцев тут наверняка обыграем.
Лишь днем 8 сентября противник разобрался, что к чему, понял, какая угроза нависает над ним с тыла, и под прикрытием дымовых завес начал отвод своих войск из-под Кирова. Третья армия генерала Горбатова начала настойчивое преследование отступающего врага.
Конечно, не обошлось и без осложнений. Воспользовавшись тем, что конники 2-го гвардейского кавкорпуса, быстро продвигаясь вперед, оторвались от наших наступающих стрелковых дивизий, враг по образовавшемуся коридору начал отводить свои войска из Брянских лесов на запад, за Десну. Таким образом кавкорпус оказался отрезанным. Действительно конфуз. Кавкорпус в упорных боях, в которых он израсходовал большую часть боеприпасов, пробился к Жуковке, переправился через Десну, захватил плацдарм на ее западном берегу и продолжает его удерживать. Такой успех! И вдруг мы дали врагу отрезать кавкорпус! Это очень беспокоило и нас и Ставку, и мне пришлось выслушать резкие замечания Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина.
Я заверил Верховного, что принимаются' все меры, что подтянуты новые стрелковые дивизии и полки ГМЧ, что здесь сосредоточены удары авиации.
— Словом,— заключил я,— с Крюковым завтра-послезавтра мы соединимся. Прошу вас не беспокоиться.
— Ну, смотрите,— последовал ответ.
13 сентября генерал Крюков донес, что на линию его КП вышли стрелковые дивизии и что он направляет их на плацдарм, который его конники отстояли в упорнейших, ожесточенных боях.
Словом, конница в этой операции сыграла важную роль. Мне по этому поводу позвонил С. М. Буденный.
— А еще говорят, что конницу нельзя использовать в современной войне! Присваиваю тебе звание буденовца!
Успех войск 50-й армии и 2-го кавалерийского корпуса вынудил гитлеровское командование поспешно отвести свои войска, противостоящие 3-й и 11-й армиям Брянского фронта. Преследуя врага, войска 11-й армии : боями преодолели Брянские леса, 17- сентября форсировали Десну, вышли на подступы к Брянску и Бежице и овладели этими городами. Враг, над тылами которого нависала теперь смертельная угроза, под ударами быстро наступающих советских войск не смог их удерживать и, как я уже говорил, поспешно бежал, не успев уничтожить подготовленные к взрыву заводы, фабрики и дома. Жители торжественно встретили освободителей. Вечером столица нашей Родины вновь салютовала воинам Брянского фронта.
А Брянский фронт, не давая врагу передышки, продолжал наступление.

Огонек №39-1968 16 сентября 1968 г.

Предыдущее Все публикации Следующее

Разработка сайта: Информационно-аналитическое управление 2006–2024