Воспоминания участников боев на Брянском фронте

Предыдущая Все воспоминания Следующая

Маршал Советского Союза К. К. РОКОССОВСКИЙ
СОЛДАТСКИЙ ДОЛГ
Начальника Генерального штаба А. М. Василевского я не застал: он убыл в район Воронежа, где шли в это время жаркие бои. По данным, имевшимся в Генштабе, можно было сделать вывод, что там сложилась тяжелая обстановка. Оправившись после поражения под Москвой, немецко-фашистское командование к лету 1942 года смогло пополнить свои войска людьми и техникой. Отсутствие второго фронта давало ему возможность перебрасывать на восток свежие дивизии из Франции и Бельгии. Сосредоточив крупные силы на южном крыле советско-германского фронта, гитлеровцы воспользовались неудачами наших войск в весенних операциях в Крыму и под Харьковом и 28 июня перешли в наступление на воронежском направлении. Удар наносился на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов. Противник прорвал здесь оборону наших войск и стал быстро продвигаться на юго-восток. Инициатива снова перешла в его руки.
Трудности усугублялись тем, что зимние бои отняли у нас много сил и средств, и мы из-за этого не смогли накопить к летней кампании крупные стратегические резервы.
Штаб Брянского фронта размещался в деревне Нижний Ольшанец, в 15 километрах восточнее Ельца. Возглавлял его генерал М. И. Казаков. Знакомиться пришлось уже в ходе боев. Михаил Ильич произвел на меня очень хорошее впечатление. Как начальник штаба фронта он был на месте. Очень быстро ввел меня в курс событий, дал ясную и правильную оценку состояния и возможностей войск.
В Брянский фронт входили армии: 3-я П. П. Корзуна, 48-я Г. А. Халюзина, 13-я Н. П. Пухова, 38-я Н. Е. Чибисова (находилась в стадии формирования), 5-я танковая А. И. Лизюкова, 1-й и 16-й танковые корпуса и кавкорпус.
Мне пришлось, как говорится, с ходу включаться в дело. Шли упорные бои. Противнику к этому времени уже удалось выйти к Дону. Направляя главные усилия на юго-восток, он частью сил наносил удар вдоль западного берега реки на север, стремясь расширить прорыв. Этому намерению противодействовали войска левого крыла нашего Брянского фронта — 13-я и 5-я танковая армии. Сейчас они оборонялись. Незадолго перед этим Ставка пыталась нанести контрудар по вражеским войскам, прорвавшимся в стыке двух наших фронтов. 5-я танковая армия должна была перехватить коммуникации группировки противника, двигавшейся к Дону, атаковать ее с тыла и тем самым не дать ей захватить Воронеж...
На участке, где вели бои части 5-й танковой армии, обстановка все ухудшалась, противник продолжал продвигаться. Необходимо было в срочном порядке подтянуть сюда новые силы. Выдвигаем из фронтового резерва 7-й танковый корпус под командованием генерала П. А. Ротмистрова.
Находясь на наблюдательном пункте в районе, где развертывались события, можно было наблюдать весь ход сражения. Равнинная, открытая местность способствовала этому. Отчетливо наблюдался бой отходивших наших частей и наседавшего на них противника. Впереди небольшими группами на широком фронте действовали вражеские танки, ведя пушечный огонь, преимущественно с остановок. Немецкая пехота двигалась 3d ними, залегая время от времени и ведя непрерывный автоматный огонь. Вдали, на горизонте, сквозь густые облака пыли наблюдалось движение новых колонн танков и автомашин.
По наступавшим танкам противника довольно метко била наша противотанковая истребительная артиллерия. Отскакивая где поорудийно, где побатарейно, она меняла позиции и тут же открывала огонь, замедляя продвижение врага и прикрывая нашу отходившую пехоту, которая тоже отбивалась пулеметным и минометным огнем. Отход пока носил организованный характер. Но по всему было видно, что с вводом в бой своих главных сил, подходивших из глубины, противник легко сомнет наши части.
Однако к этому времени подоспели части 7-го танкового корпуса. На наших глазах корпус развернулся и решительно двинулся навстречу главным танковым силам врага.
Ударили по ним и все наши батареи, в том числе и артиллерия танкового корпуса. Особенно эффективными были залпы «катюш».
Поле сражения заволокло тучами пыли. Сквозь них тускло просвечивали вспышки выстрелов и снарядных разрывов. Во многих местах взвились столбы черного дыма от загоревшихся вражеских машин.
Наша пехота воспрянула и вместе с танками бросилась на врага. Этой дружной и стремительной атаки противник не выдержал. С большими потерями он откатился назад.
Вражеская авиация, за исключением отдельных самолетов, почти не принимала участия в бою. Не было и нашей авиации.
Все наши попытки развить достигнутый успех на этом участке не дали нам результатов. Но наступление противника было отражено.
В этих боях погиб командующий 5-й танковой армией генерал Лизюков. Он двигался в боевых порядках одного из своих соединений. Ему показалось, что танкисты действуют недостаточно решительно. Чтобы воодушевить их, генерал бросился на своем танке KB вперед, ворвался в расположение противника и там сложил голову...
Отразив все попытки противника продвинуться вдоль Дона к северу, войска Брянского фронта перешли к обороне и на этом участке. У соседа слева в районе Воронежа, частично захваченного противником; еще некоторое время шли бои местного значения, но и они стали затухать. Основные события развивались южнее и юго-западнее. Противник, отбросив за Дон соединения вновь образованного Воронежского фронта, которым теперь командовал Н. Ф. Ватутин, продолжал развивать наступление по западному берегу реки к югу.
По приказу Ставки мы приступили к созданию прочной обороны на своем участке. Пользуясь передышкой в боевых действиях, я с группой работников штаба и политуправления фронта объехал войска. На нашем правом фланге бои затихли еще в июне. Части 3-й армии за это время прочно закрепились на своем рубеже и продолжали совершенствовать оборону. Армией командовал генерал П. П. Корзун, бывший кавалерист, ставший неплохим общевойсковым начальником. Командиры здесь подобрались опытные, способные умело и твердо руководить вверенными им войсками. Остался я доволен и 48-й армией, которой командовал генерал Халюзин. Правда, в обеих армиях ощущался большой некомплект в личном составе и недостаток вооружения, особенно автоматического. Но в то время это была общая беда.
Командиры ревниво следили, чтобы раненые и больные после выздоровления возвращались в свои части. А наши героические медики со своей стороны прилагали все усилия к тому, чтобы лучше лечить и быстрее ставить на ноги пострадавших бойцов и командиров. И нужно признать: они преуспевали в этом.
На участке нашего соседа оправа — Западного фронта тоже наступило затишье. К нему перешла от нас 61-я армия, которой продолжал командовать генерал М. М. Попов. На стыке с ней мы и приступили к отработке взаимодействия обоих фронтов.
На левом нашем фланге войска 13-й армии генерала Пухова и 38-й генерала Чибисова усиленными темпами создавали прочную глубоко эшелонированную оборону. Боевые действия здесь сводились к действиям разведки с обеих сторон и коротким артиллерийским и минометным перестрелкам.
Командарм Н. П. Пухов — энергичный и предприимчивый генерал, обладающий хорошей военной подготовкой и богатым практическим опытом. Эти его качества ярко проявились в недавних боях, протекавших в очень сложных условиях. Армейский руководящий аппарат был хорошо сколочен и в боях тоже действовал уверенно и инициативно.
Генерал Н. Е. Чибисов в командование войсками 38-й армии вступил недавно, до этого он был заместителем командующего Брянским фронтом. По своим данным он безусловно был на месте, армией командовал безупречно. Немного смущала меня его неторопливость, пожалуй, даже флегматичность. Хотелось бы, чтобы командарм быстрее на все реагировал. Но это уж характер человека, его не так-то просто переделать.
Невольно вспоминаю случай во время горячих боев под Воронежом. Находясь в расположении 38-й армии, я узнал, что противник внезапной атакой потеснил наши части на одном из участков. Это меня крайне обеспокоило и вынудило отправиться на армейский КП. Командарма я застал за столом, на котором весело пел самовар. Чибисов был в весьма благодушном настроении. На мой вопрос, известно ли ему о положении у него на фланге, командарм спокойно ответил: он еще не выяснял обстановки, но уверен, что там ничего особенного не приключилось. И пригласил меня попить чайку.
Это поистине олимпийское спокойствие в столь тревожной обстановке возмутило меня до глубины души и вынудило повести разговор в резкой форме. Подействовало. Командарм энергично принялся за дело. На угрожаемый участок немедленно были выдвинуты войска. Противник был отброшен. Правда, и мне пришлось помочь Чибисову, выделить средства усиления из фронтового резерва.
В августе к нам на пополнение прибыла стрелковая бригада, сформированная из людей, осужденных за различного рода уголовные преступления. Вчерашние заключенные добровольно вызвались идти на фронт, чтобы ратными делами искупить свою вину. Правительство поверило чистосердечным их порывам, и таким образом и появилась эта бригада у нас на фронте. Бойцы ее быстро освоились с боевой обстановкой: мы убедились, что им можно доверять серьезные задания. Чаще всего бригаду использовали для разведки боем. Дралась она напористо и заставляла противника раскрывать всю его огневую систему. А между боями мы эту бригаду размещали на участках, где создавалась чрезмерно мирная обстановка.
В первую же ночь отчаянные смельчаки совершали набег на вражеские позиции. Возвращались с пленными и трофеями. Да и днем теперь не было спасения гитлеровцам. Носа не могли высунуть из окопов. В бригаде объявились отличные снайперы. Как заправские охотники, они часами подкарауливали гитлеровцев и редко выпускали их живыми.
«Беспокойная» бригада воевала неплохо. За доблесть в боях с большинства ее бойцов судимость была снята, а у многих появились на груди ордена и медали...
О событиях, происходивших в это время на участке Юго-Западного фронта, нам было мало что известно. Из общей сводки мы знали, что там идут бои, но подробной информации не
получали.
Во второй половине августа меня внезапно вызвали в Ставку. У Сталина я застал и нашего левого соседа Н. Ф. Ватутина. Рассматривался вопрос об освобождении Воронежа. Ватутин предлагал наступать всеми силами Воронежского фронта непосредственно на город. Мы должны были помочь ему, сковывая противника на западном берегу Дона активными действиями левофланговой 38-й армии. Я знал, что Ватутин уже не раз пытался взять Воронеж лобовой атакой. Но ничего не получалось. Противник прочно укрепился, а нашим войскам, наступавшим с востока, прежде чем штурмовать город, надо было форсировать реки Дон и Воронеж. Я предложил иной вариант решения задачи: основной удар нанести не с восточного, а с западного берега Дона, используя удачное положение 38-й армии, которая нависает над противником севернее Воронежа. Для этого надо только перегруппировать сюда побольше сил, причем по возможности скрытно. При таком варианте удар по воронежской группировке наносился во фланг и выводил наши войска в тыл противнику, занимавшему город. Кроме того, этот удар неизбежно вынудил бы противника ослабить свои силы, наступавшие против Юго-Западного фронта. В той обстановке такой вариант, по моему глубокому убеждению, был наиболее правильным.
Но Ватутин упорно отстаивал свой план, а мои доводы, по-видимому, оказались недостаточно убедительными. Не подействовало и обещание, что, если будет принят мой вариант, Брянский фронт выделит в распоряжение соседа все войска, которые сможем собрать без ущерба для своей обороны. Сталин утвердил предложение Ватутина, обещав при этом усилить Воронежский фронт дополнительными соединениями из резерва Ставки, а также гвардейскими минометными полками, вооруженными реактивными установками М-31 с минами большой разрушительной мощности.
На этом визит у Сталина закончился. Выйдя в соседнюю комнату, мы с Ватутиным оговорили все вопросы, связанные с действиями 38-й армии, которая на время операции переподчинялась Воронежскому фронту, и разъехались каждый к себе.
Обстановка на участке Брянского фронта продолжала оставаться спокойной. Противник сидел смирно, особых изменений в составе его войск не наблюдалось. 38-я армия подготовилась к наступлению и ждала только сигнала из штаба Воронежского фронта.
Наш штаб пополнился командным составом. Несколько товарищей прибыли из 16-й армии. В частности, вместо М. И. Казакова, убывшего на Воронежский фронт, начальником штаба стал М. С. Малинин, на должность начальника артиллерии фронта прибыл В. И. Казаков, начальником связи стал П. Я. Максименко — старые сослуживцы, с которыми мы давно сработались. Начальником тыла оказался энергичный, хорошо знающий дело генерал Н. А. Антипенко. Моим заместителем по формированиям был генерал П. И. Батов, старый боевой командир, прекрасный строевик, с хорошими организаторскими качествами. С первого же дня знакомства с ним я заметил, что он тяготится своей должностью. Человеку с такой кипучей натурой трудно было усидеть в штабе.
Политическую работу в войсках возглавлял член Военного совета фронта С. И. Шабалин, человек одаренный, умеющий правильно нацелить деятельность политаппарата и партийных организаций.
Короче говоря, на Брянском фронте сложился коллектив сотрудников, способный обеспечить боевые действия войск в любых условиях.
Сроки готовившейся Воронежским фронтом наступательной операции несколько раз переносились, и, наконец, в первой половине сентября она началась. Предыдущие попытки наступать на этом направлении и затянувшаяся подготовка к новой операции не могли не насторожить противника. Он хорошо укрепился, подтянул сюда силы. Атаки наших войск не приносили результатов. И все же бесперспективные атаки продолжались, пока не вмешалась Ставка. По ее приказу наступление было прекращено. Войска Воронежского фронта перешли к обороне по восточному берегу Дона.
К этому времени обстановка на сталинградском направлении резко осложнилась. Противник форсировал Дон, вышел » междуречье Волги и Дона и завязал бои в самом Сталинграде, Примерно во второй половине августа мне довелось дважды разговаривать по ВЧ со Сталиным. Разговоры сводились к тому, что под Сталинградом тяжело и нашему фронту следовало бы выделить часть войск для усиления этого направления. Я отвечал, что наиболее существенной помощью была бы отправка туда танковых корпусов. Сталин охотно соглашался с этим, В срочном порядке мы отправили к Волге танковые корпуса — сначала М. Е. Катукова, а затем П. А. Ротмистрова. Обычно в конце каждого разговора Сталин просил продумать, что бы мы еще могли сделать в помощь защитникам Сталинграда.
В сентябре я опять был вызван к ВЧ и уже заранее подготовил ответ, что могу отправить последний оставшийся во фронте 16-й танковый корпус (весьма слабый), но, к моему удивлению, Сталин ничего не потребовал, а стал интересоваться дела» ми на нашем фронте и после краткого моего доклада о полном затишье задал вопрос: не скучно ли мне здесь в связи с такой обстановкой? Получив утвердительный ответ, он велел мне прибыть в Москву.
В совершенном неведении о причинах вызова, захватив на всякий случай материал о состоянии войск, я на следующий день на машине отправился в столицу.
В Ставке меня принял генерал армии Г. К. Жуков. Он в общих чертах ознакомил с обстановкой, сложившейся в районе Сталинграда, а затем с задачей, которая на меня возлагалась. Предполагалось сосредоточить сильную группировку наших войск (не менее трех общевойсковых армий и несколько танковых корпусов) на фланге противника, прорвавшегося в междуречье Волги и Дона, с тем чтобы нанести контрудар примерно из района Серафимовича в южном и юго-восточном направлениях. Смелая и многообещающая идея! Мне поручалось возглавить эту группировку. В мое распоряжение прибыли генералы Козлов и Голубев, которые назначались командующими формировавшимися армиями. Третья уже находилась в районе, где должно было начаться сосредоточение.
Получив задачу, я уже в Москве предпринял первые шаги. Уточнив, какие войска усиления нам будут приданы, согласовал вопрос о командных кадрах. Начальником штаба был назначен Малинин. Вместо Козлова я попросил поставить на армию генерала Батова. Но не успели мы как следует приступить к делу, меня срочно вызвал Верховный Главнокомандующий. Он сказал, что в связи с тяжелым положением — врагу местами удалось прорваться к Волге — наша операция отменяется, а предназначавшиеся для «ее войска направляются под Сталинград. Мне следует вылететь туда же и принять командование Сталинградским фронтом.
— Остальные указания получите на месте от моего заместителя Жукова, который тоже вылетает под Сталинград.
Вышел я от Верховного с невеселыми мыслями. Опять не удалось осуществить правильно задуманный контрудар. Единственным утешением была мысль, что меня посылают туда, где сейчас идут напряженные бои, а не возвращают на спокойный участок.

Из книги "Солдатский долг". М., Воениздат, 1966

Предыдущая Все воспоминания Следующая

Разработка сайта: Информационно-аналитическое управление 2006–2024