Иван Михайлович Ивкин - бывший автоматчик, командир отделения роты противотанковых ружей 2-го батальона 101 стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии, механик-водитель танка Т-34 127-го отдельного гвардейского полка, ныне зам. председателя Совета ветеранов 4-й Бежицкой ордена Суворова стрелковой дивизии подполковник в отставке.

После разгрома фашистских войск в Орловско-Курском сражении 11-я Армия Брянского фронта вела наступательные бои по освобождению Брянска, командующим Армии был Герой Советского Союза генерал Иван Иванович Федюнинский.

Восточнее Брянска и Навли гитлеровцами был сооружен сильно укреплённый район. Войска 11-й Армии в течение 3-х суток вели ожесточенные бои и вышли на подступы Бежицы и Брянска, где недобитые части 9-й Армии фашистов закрепились на позициях.

Бежица считалась форпостом для Гитлеровской Армии на подступах к Брянску с северной стороны. Вокруг Бежицы и вдоль её рек тянулись траншеи с пулемётными гнёздами, противотанковыми рвами и так называемыми «волчьими ямами». По всей линии фронта и на дорогах были установлены противотанковые и противопехотные мины.

Основную задачу по освобождению Бежицы выполняла 4-я стрелковая дивизия полковника Дмитрия Демьяновича Воробьёва (101-й, 39-й и 220-й стрелковые полки). После освобождения пос. Красное Орловской области наша дивизия вышла на лесную дорогу к железнодорожному узлу Брянск-1.

Первыми продвигались 101-й стрелковый полк майора Дмитрия Евментьевича Шапоренко. В течение ночи по заминированной дороге вышли к ст. Брянск-1, потеряв 18 бойцов, подорвавшихся на минах. 39-й полк Виктора Дмитриевича Киселёва и 220-й стрелковый полк майора Моисеенко Михаила Панкратовича действовали правее и двигались к Бежице.

На подступах к Бежице стрелковые полки сосредоточились вдоль левого берега реки Болва со стороны Крыловки и Самары-Радицы. Это был трудный болотистый участок – ни укрыться, ни окопаться.

С 11-го на 12-е сентября первыми начали атаку 220 стрелковый полк, но, понеся большие потери, отошел. Тогда погиб весь 3-й батальон вместе с его командиром капитаном Алексеем Георгиевичем Егоровым – всего 70 человек.

В ночь с 15-го на 16-е сентября поступил приказ командира 4-й стрелковой дивизии форсировать Болву и окопаться на подступах к Бежице, чтобы утром при поддержке артиллерии взять Бежицу.

С наступлением рассвета 17-го сентября, после налёта нашей штурмовой авиации и мощной артподготовки всех видов артиллерии, пехота пошла в атаку. 39-й стрелковый полк овладел северной частью города и вышел на его юго-западную окраину, 101-й стрелковый полк в 4 часа утра атаковал гитлеровцев с востока и центральной части города и в дальнейшем вышел на его восточную окраину, 220-й стрелковый полк атаковал немцев с юго-восточной части города, ведя бои непосредственно на развалинах завода "Красный Профинтерн", и вышел к переправе реки Десна на Городище.

К рассвету 17 сентября бои утихли. Бежица была освобождена от немецко-фашистских захватчиков.

В боях за освобождение Бежицы и прилегающих посёлков погибло более 700 воинов. За мужество и доблесть в боях за освобождение Бежицы были награждены орденами и медалями 640 человек, а наша 4-я стрелковая дивизия получила наименование "Бежицкой".

В последующем 4-я Бежицкая стрелковая дивизия принимала участие в освобождении от немецко-фашистских захватчиков Брянской области.

Я был автоматчиком в одном из боевых действий, находясь в боевом охранении, и получил ранение. Получилось так, что пуля задела два моих пальца левой руки и разбила приклад автомата. После этого меня с перевязанной кистью руки перевели командиром отделения роты ПТР второго батальона капитана Евгения Игнатьевича Соколова. А затем уже в составе Белорусского фронта наша дивизия освобождала Гомельскую область, форсировали реку Сож севернее Гомеля.

И вот здесь запомнился мне такой эпизод. Это было в ноябре, средств для переправы было недостаточно. Когда наш 101-й полк готовился форсировать Сож, я спросил разрешения у своего командира взвода старшего лейтенанта Ивана Леонтьевича Дмитриева доставить лодку, увиденную на той стороне реки. Об этом узнал наш комсорг полка лейтенант Александр Федорович Лукашенко. Они одобрили, и я получил разрешение. В гимнастёрке и брюках под наблюдением своих переплыл на ту сторону, оставаясь незамеченным фрицами. Весь противоположный берег реки зарос густым лозняком. Я сумел отвязать лодку и тихо поплыл обратно – одной рукой держусь за лодку, другой гребу. Не успел доплыть до середины, как немцы открыли миномётный огонь. Мины взрывались рядом. Я не испугался и продолжал плыть. Наши тоже открыли огонь. Вот так я все же сумел доставить лодку, и она пригодилась при форсировании. Правда, мой комсомольский билет, который был в заднем кармане брюк, и красноармейская книжка размякли и оказались уже не годными, я их передал своему комсоргу. Конечно, позже я получил дубликат комсомольского билета. За этот подвиг меня представили к медали "За боевые заслуги".

Позднее мы освобождали Белорусские земли Буда-Кошелёвского и Клобинского районов Гомельский области. Здесь у меня тоже был небольшой эпизод.

С большими боями от Гомеля мы продвигались по Буда-Кошелёвскому району. Особенно нас потрепали при взятии деревень Губичи, Недойка и Штаповка, где наша дивизия понесла ощутимые потери. В тех боях моё отделение подбило два немецких танка и одну автомашину. И вот, когда наша дивизия находилась на подступах к железнодорожному узлу Жлобин, я получил письмо от родных. Мать сообщила, что мой старший брат Павел Михайлович геройски погиб в Запорожье за Дунаем и там похоронен.

В моём отделении было три расчёта. Позиции сосредотачивались в удобных, скрытых от противника местах. И вот тогда я проявил самовольство, т.е. без разрешения командира взвода мы самостоятельно своим отделением открывали огонь по огневым точка противника, меняя свои позиции. Я знал, что за такие действия можно было попасть в штрафной батальон. Но меня спасло то, что в эту ночь планировалось наступление нашего полка. Когда стемнело, меня пригласили в штаб полка к командиру Евсееву. Тогда я подумал: наверное, прогорел по-настоящему. Но оказалось, что моё отделение для поддержки направляют в группу дивизионной разведки для взятия языка, и я получил соответствующее задание. Тогда в группе захвата дивизионной разведки служил наш брянский земляк Василий Прокофьевич Ашеко (уже после войны мы с ним часто встречались, вспоминая о тех боевых походах. Он умер от инфаркта 27.01.1997 года).

23 ноября 1943 года на рассвете после артподготовки началось наступление пехоты, и в это же время немцы тоже открыли ураганный огонь. Это был страшный бой. Своим расчётом я сумел сделать лишь несколько выстрелов, но разорвавшаяся рядом с нами мина смертельно ранила моего второго номера, а я получил осколочное ранение. К счастью, осколок не повредил позвоночник. Примерно через неделю, возвращаясь к месту дислокации своей дивизии, я встретил своего комсорга лейтенанта А.Ф. Лукашенко с перевязанной правой рукой. Он рассказал мне, что после того боя из нашего волка остались в живых только те, кто был ранен или не принимал участия в бою. Тогда был тяжело ранен командир полка майор Д.Е. Шапоренко, погиб начальник штаба полка майор Евсеев. Наш Бежицкий земляк, командир отделения, был тяжело ранен, ему оторвало руку, это был Александр Фёдорович Деханов, он жил по ул. Почтовой в Бежицком районе.

После этого боя меня направили на учёбу в 31-й учебный танковый полк (поселок Разбойщина, Саратовской области). Откуда уже механиком-водителем танка Т-34 направили в 127-й отдельный гвардейский танковый полк. Воевал в Польше, Румынии, Венгрии. Войну закончил в Австрии . И почти сразу после войны нашу механизированную дивизию направили в Среднюю Азию, недалеко от Иранской границы, предполагали, что там могут начаться боевые действия. Там пробыл до апреля 1947 года, т.е. до дня демобилизации.