Современная брянская литература.

Дмитрий СТАХОРСКИЙ

Дмитрий Стахорский родился в 1937 году в Харькове в актерской семье.
В 1974 году заочно окончил Литературный институт им. Горького. С 1982
года - член Союза писателей России. С 1990 года - на
профессиональной работе.
Автор книг художественной прозы "По-человечески" (1973), "С вечера до утра" (1979), "Плечо товарища" (1989), а так же пьес "За все отвечу" и "Горячий фронт", которые вышли на сценах Воркуты, Петрозаводска,
Кызыла, звучали по всесоюзному радио.
С 1994 года живет в Трубчевске.

МОНУМЕНТ
(отрывок из книги)

Николай Костенко был донецким шахтером.
Шахтер как шахтер, только вот роста огромного и сложения атлетического, да еще, что необычно для тех времен в Воркуте - вольный. Из Донбасса завербовался на Шпицберген, совершенно добровольно, заработал кучу денег, однако Севером за время контракта надышаться не успел, и махнул сюда, на Воркуту - точно так же добровольно. А вот здесь пришлось задержаться - придавило в шахте. Да так капитально придавило, что на операционный стол к дяде Боре* уложили его с семнадцатью переломами и почти без признаков дыхания в могучей груди.
Дядя Боря собирал его буквально по частям, по обломкам. И собрал. Так собрал, что он даже и не хромал потом, восстановил весь его богатырский организм, однако в шахту дорога, естественно, уже была закрыта.
Николай был балагур и весельчак, анекдоты травил виртуозно, начальству в рот не глядел - вольный, никого не боялся, даже Рудоминского, начальника оперотряда, мог послать подальше. Случалось такое. Шахтеры его любили и потеряться не дали - избрали "профсоюзным богом". Он уже был женат, женился здесь, в Воркуте, обосновался прочно и продолжал работать, отстаивая по возможности "интересы трудящихся".
В сорок шестом к годовщине разгрома фашизма сооружался под личным доглядом генерала Мальцева бульвар Победы. Там, где совсем недавно крякали утки, среди болотной хляби распростерся рукотворный красавец-бульвар с отсыпанной гравием центральной аллеей, пересаженными вдоль нее из тундры полярными деревцами в палец толщиной, сооружалась танцплощадка и уже стыл в опалубке бетонный постамент под памятник героическому шахтеру Заполярья...
И приехало начальство, выше которого и страшнее в ГУЛАГе не было, разве что сам Берия. Приехал Френкель** с проверкой. Штабной его персональный вагон стоял у центральной пересылки, туда вызывали разных начальников, враз вспотевших от такой чести. И понадобился зачем-то профсоюз. Быстренько разыскали Костенко. Он явился по вызову, охрана обшмонала, проверила документы, пропустила. Вошел.
Френкель стоит, в окошко смотрит, спиной к двери.
- Здравствуйте, товарищ генерал.
А тот как смотрел в окошко, так и смотрит. Ноль внимания.
И тогда Костенко развернулся, хлоп дверью - и ушел. Недалеко, правда, усел отойти, услышал генеральское: "Вернуть его!". Вернули, конечно.
- Ты что же это, трам-тарарам, мать-перемать!!
- А что, я с вашей жопой здороваться должен? Я Сталину напишу, как вы уважаете профсоюзы - школу коммунизма...
Обошлось. Ведь обошлось, посмеялся грозный генерал, выяснил, что надо было, отпустил...
А назавтра - десятое мая, праздник Победы, торжественное открытие бульвара. Уже и скамеечки стоят, и танцплощадка, и постамент готов, а памятника нет. Не успевают с памятником мастера, не заладилось у них что-то. Не успевают. Мальцев и так бы этого не простил, крут он бывал в таких случаях чрезвычайно, а при таком начальстве, выходит, и его под монастырь подвели. Пощады не жди...
И все же открытие состоялось.
Генералы со свитой степенно прошли по бульвару, и солнце светило, и гравий скрипел под ногами, и стояли свежевыкрашенные скамейки в уютных нишах среди голых еще, но скоро зазеленеющих карликовых ив и березок, и потрескивал от тяжести важной комиссии деревянный настил танцплощадки, и возвышалась над всем этим бронзовая скульптура могучего шахтера в эффектной позе согласно утвержденным эскизам: обнаженного по пояс с отбойным молотком и взглядом, устремленным в светлое будущее поверх лагерных бараков и конторы "Воркутуголь".
А когда удовлетворенные генералы вместе с московскими сопровождающими удалились пить водку и решать свои генеральские дела, оставшаяся часть свиты, воркутинская, обступила постамент. Они бережно приняли от "изваяния" отбойный молоток, помогли ему спуститься на грешную землю, накинули на плечи полушубок и быстрехонько налили стакан спирта.
Костенко выпил его одним духом, не потрудившись вытереть бронзовую краску даже с лица. То, что он при этом сказал - не для массового читателя.
В мае на Воркуте еще холодно, даже если светит солнце...

* Б.А.Петров - главный хирург Воркуты сороковых годов (прим. автора).
** О Н.А.Френкеле - см. А.И.Солженицын, "Архипелаг ГУЛАГ", часть III, главы 2-4 (прим. автора).


Другие авторы...