А.К. Толстой

Баллады и притчи

РОМАН ГАЛИЦКИЙ К Роману Мстиславичу в Галич послом Прислал папа римский легата. И вот над Днестром, среди светлых хором, В венце из царьградского злата, Князь слушает, сидя, посольскую речь, Глаза опустив, опершися на меч. И молвит легат: «Далеко ты, О княже, прославлен за доблесть свою! Ты в русском краю Как солнце на всех изливаешь щедроты, Врагам ты в бою Являешься божиим громом; Могучей рукой ты Царьград поддержал, В земле половецкой не раз испивал От синего Дона шеломом; Ты храб аки тур и сердит аки рысь – Но ждет тебя бблъшая слава: Лишь римскому папе душой покорись, Святбе признай его право! Он может по воле решить и вязать, На дом он на твой призовет благодать, На недругов божье проклятье! Прими ж от него королевскую власть. К стопам его пасть Спеши – и тебе он отверзет объятья, И, сыном коль будешь его нареком, Тебя опояшет духовным мечом! » Замолк. И, лукавую выслушав речь, Роман на свой меч Взглянул, и его вполовину Он выдвинул вон из нарядных ножон: «Скажи своему господину: Когда так духовным мечом он силен, То он и хвалить его волен; Но пусть он владеет по-прежнему им, А я вот и этим железным своим Доволен! А впрочем, за ласку к Червонной Руси Поклон ему наш отнеси!» Начало 1870 г.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ 1 Под броней, с простым набором, Хлеба кус жуя, В жаркий полдень едет бором Дедушка Илья; 2 Едет бором, только слышно, Как бряцает бронь, Топчет папоротник пышный Богатырский конь. 3 И ворчит Илья сердито: «Ну, Владимир, что ж? Посмотрю я, без Ильи-то Как ты проживешь? 4 Двор мне, княже, твой не диво! Не пиров держусь! Я мужик неприхотливый, Был бы хлеба кус! 5 Но обнес меня ты чарой В очередь мою – Так шагай же, мой чубарый, Уноси Илью! 6 Без меня других довольно: Сядут – полон стол! Только лакомы уж больно, Любят женский пол! 7 Все твои богатыри-то, Значит, молодежь; Вот без старого Ильи-то Как ты проживешь! 8 Тем-то я их боле стою, Что забыл уж баб; А как тресну булавою, Так еще не слаб! 9 Правду молвить, для княжого Не гожусь двора; Погулять по свету снова Без того пора! 10 Не терплю богатых сеней, Мраморных тех плит; От царьградских от курений Голова болит! 11 Душно в Киеве, что в скрине, Только киснет кровь, Государыие-пустыне Поклонюся вновь! 12 Вновь изведаю я, старый, Волюшку мою – Ну же, ну, шагай, чубарый, Уноси Илью!» 13 И старик лицом суровым Просветлел опять, По нутру ему здоровым Воздухом дышать; 14 Снова веет воли дикой На него простор, И смолой и земляникой Пахнет темный бор. 1871 г.

"Князь Серебряный"

Исторический роман "Князь Серебряный" (или "Повесть времен Иоанна Грозного", как ее называет автор) можно читать по-разному. Это и увлекательное лирико - героико - приключенческое повествование в духе "Трех мушкетеров". В этом произведении есть элементы мистического и психологического триллера, фэнтэзи. И в то же время в нем заложено серьезное философское исследование об острых проблемах становления отечественной государственности, о судьбе русского патриота в периоды деспотии.
Роман создавался около десяти лет. Как сознается сам автор, "при чтении источников книга не раз выпадала у него из рук, и он бросал перо в негодовании..." Вот почему и в наши времена столь близко к сердцу воспринимаются слова автора: "Мир праху вашему, люди честные! Платя дань веку, вы видели в Грозном проявление божьего гнева и сносили его терпеливо; но вы шли прямою дорогой, не бояся не опалы, ни смерти; и жизнь ваша не прошла даром, ибо ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово , и каждая мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое, что как загадочное явление существует и поныне в русской жизни, таит свои корни в глубоких и темных недрах минувшего".
Но "Князь Серебряный" все же роман не столько об Иоанне Грозном, сколько о людях, живших в его эпоху, их жизни, судьбах, мыслях и переживаниях; это Вы сможете увидеть из приводимого на данной странице отрывка.

ВСТРЕЧА

Проезжая верхом по берегу Москвы-реки, можно было поверх частокола видеть весь сад Морозова.
Цветущие липы осеняли светлый пруд, доставлявший боярину в постные дни обильную пищу. Далее зеленели яблони, вишни и сливы. В некошеной траве пролегали узенькие дорожки. День был жаркий. Над алыми цветами пахучего шиповника кружились золотые жуки; в липах жужжали пчелы; в траве трещали кузнечики; из-за кустов красной смородины большие подсолнечники подымали широкие головы и, казалось, нежились на полуденном солнце.
Боярин Морозов уже с час как отдыхал в своей опочивальне. Елена с сенными девушками сидела под липами на дерновой скамье, у самого частокола. На ней был голубой аксамитный летник с яхонтовыми пуговицами. Широкие кисейные рукава, собранные в мелкие складки, перехватывались повыше локтя алмазными запястьями, или зарукавниками. Такие же серьги висели по самые плечи; голову покрывал кокошник с жемчужными наклонами, а сафьянные сапожки блестели золотою нашивкой.
Елена казалась весела. Она смеялась и шутила с девушками.
– Боярыня, – сказала одна из них,– примерь еще вот эти запястья, они повиднее.
– Будет с меня примерять, девушки, – отвечала ласково Елена, – вот уж битый час вы меня наряжаете да укручиваете, будет с меня!
– Вот еще только монисто надень! Как наденешь монисто, будешь, право слово, ни дать ни взять, святая икона в окладе!
– Полно, Пашенька, стыдно грех такой говорить!
– Ну, коли не хочешь наряжаться, боярыня, так не поиграть ли нам в горелки или в камушки? Не хочешь ли рыбку покормить или на качелях покачаться? Или уж не спеть ли тебе чего?
– Спой мне, Пашенька, спой мне ту песню, что ты намедни пела, как вы ягоды собирали!
– И, боярыня, лапушка ты моя, что ж в той песне веселого! То грустная песня, не праздничная.
– Нужды нет; мне хочетcя ее послушать, спой мне, Пашенька.
– Изволь, боярыня, коли твоя такая воля, спою; только ты после не пеняй на меня, если неравно тебе сгрустнется! Нуте ж, подруженьки, подтягивайте!
Девушки уселись в кружок, и Пашенька затянула жалобным голосом:

Ах, кабы на цветы да не морозы,
И зимой бы цветы расцветали;
Ах, кабы на меня да не кручина,
Ни о чем бы я не тужила,
Не сидела б я, подпершися,
Не глядела б я во чисто поле...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я по сеням шла, по новым шла,
Подняла шубку соболиную,
Чтоб моя шубка не прошумела,
Чтоб мои пуговки не прозвякнули,
Не услышал бы свекор-батюшка,
Не сказал бы своему сыну,
Своему сыну, моему мужу!

Пашенька посмотрела на боярыню. Две слезы катились из очей ее.
– Ах, я глупенькая! – сказала Пашенька: – чего я :наделала. Вот на свою голову послушалась боярыни! Да и можно ли, боярыня, на такие песни набиваться!
– Охота ж тебе и знать их! – подхватила Дуняша, быстроглазая девушка с черными бровями. – Вот я так спою песню, не твоей чета, смотри, коли не развеселю боярыню!
И, вскочив на ноги, Дуняша уперла одну руку в бок, другую подняла кверху, перегнулась иа еторону и, плавно подвигаясь, запела:

Пантелей государь ходит по Двору,
Кузмич гуляет по широкому,
Кунья на нем шуба до земли,
Соболья на нем шапка до верху,
Божья на~ нем милость до веку.
Сужена-то смотрит из-под пологу,
Бояре-то смотрят из города,
Боярыни-то смотрят из терема.
Бояре-то молвят: чей-то такой?
Боярыни молвят: чей-то господин?
А сужена молвит: мой дорогой!

Кончила Дуняша,и сама засмеялась. Но Елене стало еще грустнее. Она крепилась, крепилась, закрыла лицо руками и зарыдала.
– Вот тебе и песня! – сказала Пашенька. – Что нам теперь делать! Увидит Дружина Андреич заплаканные глазки боярыни, на нас же осердится: не умеете вы, дескать, глупые, и занять ее!
– Девушки, душечки! – сказала вдруг Елена, бросаясь на шею Пашеньке, – пособите порыдать, помогите поплакать!
– Да что с тобой сталось, боярыня? С чего ты вдруг раскручинилась?
– Не вдруг, девушки! Мне с самого утра грустно. Как начали к заутрене звонить, да увидела я из светлицы, как народ божий весело спешит в церковь, так, девушки, мне стало тяжело... и теперь еще сердце надрывается... а тут еще день выпал такой светлый, такой солнечный, да еще все эти уборы, что вы на меня надели... скиньте с меня запястья, девушки, скиньте кокошник, заплетите мне косу по-вашему, по-девичьи!
– Что ты, боярыня, грех какой! Заплесть тебе косу по-девичьи! Боже сохрани! Да неравно узнает Дружина Андреич!
– Не узнает, девушки! Я опять кокошник надену!
– Нет, боярыня, грешно! Власть твоя, а мы этого на душу не возьмем!
«Неужели, – подумала Елена, – грешно и вспоминать о прошлом!»
– Так и быть, – сказала она, – не сниму кокошник, только подойди сюда, моя Пашенька, я тебе заплету косу, как, бывало, мне заплетали.
Пашенька, краснея от удовольствия, стала на колени перед боярыней. Елена распустила ей волосы, разделила их на равные делянки и начала заплетать широкую русую косу в девяносто прядей. Много требовалось на то умения. Надо было плесть как можно слабее, чтобы коса подобно решетке, закрывала весь затылок и потом падала вдоль спины, суживаясь неприметно. Елена прилежно принялась за дело. Перекладывая пряди, она искусно перевивала их жемчужными нитками.
Наконец коса поспела. Боярыня ввязала в кончик треугольный косник и насадила на него дорогие перстни.
– Готово, Пашенька, - сказала она, радуясь своей работе. – Встань-ка да пройдись передо мною. Ну, смотрите, девушки, не правда ли, эта коса красивее кокошника!
Все в свою пору, боярыня, – отвечали, смеясь, девушки, – а вот Дуняша не прочь бы и от кокошника!
Полноте вы, пересмешницы! – отвечала Дуняша. – Мне бы хотя век косы не расплетать! А вот знаю я таких, что глаз не сводят с боярского ключника!
Девушки залились звонким смехом, а иные смешались и покраснели. Видно, ключник был в самом деле молодец.
– Нагнись, Пашенька, – сказала боярыня, – я тебе повяжу еще ленту с поднизями... Девушки, да ведь сегодня Ивана Купала, сегодня и русалки косы заплетают!
– Не сегодня, боярыня, а в семик и троицын день заплетают русалки косы. На Ивана Купала они бегают с распущенными волосами и отманивают людей от папоротника, чтобы кто не сорвал его цвета.
– Бог с ними, – сказала Пашенька, – мало ли что бывает в Иванов день, не приведи бог увидеть!
– А ты боишься русалок, Пашенька?
– Как их не бояться! Сегодня и в лес ходить страшно, все равно что в троицын день или на русальную неделю. Девушку защекотят, молодца любовью иссушат!..
– Говоришь, а сама не знаешь! – перебила ее другая девушка. – Какие под Москвой русалки! Здесь их нет и заводу. Вот на Украйне, там другое дело, там русадок гибель. Сказывают, не одного доброго молодца с ума свели. Стоит только раз увидеть русалку, так до смерти все по ней тосковать будешь; коли женатый – бросишь жену и детей, коли холостой – забудешь свою ладушку!
Елена задумалась.
– Девушки, – сказала она, помолчав, – что, в Литве есть русалки?
– Там-то их самая родина; что на Украйне, что в Литве – то все одно...
Елена вздохнула. В зту минуту послышался конский топот, и белая шапка Серебряного показалась над частоколом.
Увидя мужчину, Елена хотела скрыться, но, бросив еще взгляд на всадника, она вдруг стала как вкопанная. Князь также остановил коня. Он не верил глазам своим. Тысяча мыслей в одно мгновение втеснились в его голову, одна другой противореча. Он видел пред собой Елену, дочь Плещеева - Очина, ту самую, которую он любил, и которая клялась ему в любви пять лет тому назад. Но каким случаем она попала в сад к боярину Морозову?
Тут только Никита Романович заметил на голове Елены жемчужный кокошник и побледнел.
Она была замужем!
"Брежу ли я? – подумал он, вперив в нее неподвижный, как будто испуганный взгляд, – во сне ли это вижу?"
– Девушки! – упрашивала Елена, – отойдите, я позову вас,– отойдите немного, оставьте меня одну! Боже мой, боже мой! Пресвятая богородица! Что мне делать? Что сказать мне!
Серебряный между тем оправился.
– Елена Дмитриевна, – произнес он решительно, - отвечай мне единым словом: ты замужем? Это не обман? Не шутка? Ты точно замужем?
Елена в отчаянии искала слов и не находила их.
– Отвечай мне, Елена Дмитриевна, не морочь меня долее, теперь не святки!
– Выслушай меня, Никита Романыч, – прошептала Елена.
Князь задрожал.
– Нечего мне слушать, – сказал он, – я все понял, Не трать речей понапрасну, прости, боярыня!
И он рванул коня казад.
– Никита Романыч! – вскричала Елена, – молю тебя Христом и пречистою его матерью, выслушай меня! Убей меня после, но сперва выслушай!
Она не в силах была продолжать; голос ее замер, колени опустились на дерновую скамью; она протянула умоляющие руки к Серебряному.
Судорога пробегала по всем членам князя, но жалость зашевелилась в его сердце. Он остановился.
Елена, задыхаясь от слез, стала рассказывать, как преследовал ее Вяземский, как наконец царь взялся ее сосватать за своего любимца и как она в отчаянии отдалась старому Морозову. Прерывая рассказ свой рыданиями, она винилась в невольной измене; говорила, что должна бы скорее наложить на себя руки, чем выйти за другого, и проклинала свое малодушие.
– Ты не можешь меня любить, князь, – говорила она, – не написано тебе любить меня! Но обещай мне, что не проклянешь меня; скажи, что прощаешь меня в великой вине моей!
Князь слушал нахмуря брови, но не отвечал ничего.
– Никита Романыч, – прошептала Елена боязливо, – ради Христа, вымолви хоть словечко!
И она устремила на него глаза, полные страха и ожидания, и вся душа ее обратилась в красноречивый умоляющий взор.
Сильная борьба происходила в Серебряном.
– Боярыня, – сказал он наконец, и голос его дрожал, – видно, на то была воля божия... и ты не так виновата... да, ты не виновата... не за что прощать тебя, Елена Дмитриевна, я не кляну тебя, – нет – видит бог, не кляну – видит бог, я... я по-прежнему люблю тебя!
Слова эти вырвались у князя сами собою.
Елена вскрикнула, зарыдала и кинулась к частоколу.
В тот же миг князь поднялся на стременах и схватился за колья ограды. Елена с другой стороны уже стояла на скамье. Без размышления, без самосознания они бросились друг к другу, и уста их соединились...
Поцеловала Елена Дмитриевна молодого боярина! Обманула жена лукавая мужа старого! Забыла клятву, что дала перед господом! Как покажется она теперь Дружине Андреевичу! Догадается он обо всем по глазам ее. И не таков он муж, чтобы простил ее! Не дорога жизнь боярину, дорога ему честь его! Убьет он, старый, убьет и жену, и Никиту Романыча.
А что было дальше, Вы можете узнать, прочитав сам роман и преодолев вместе с его героями путь, полный невиданных трудностей и смертельных опасностей.

Мистика

Элементы мистики, мистического триллера можно найти во многих произведениях А.К. Толстого - в балладах, в романе "Князь Серебряный". Наиболее крупное произведение Толстого, посвященное, как бы теперь сказали, "паранормальным явлениям" - рассказ "Упырь", о котором положительно отзывался В.Г. Белинский.
В этом рассказе автор как бы ведет читателя по таинственному лабиринту: невероятные события, происходящие с героями, получают вполне реалистичные объяснения, и все же... вновь и вновь возникают вещи, выходящие за рамки разгадки, и в финале так и остаются неясности, остается нить, ведущая воображение читателя за грань привычного порядка вещей... Впрочем, лучше прочесть само произведение.

Козьма Прутков

Козьма Прутков

А.К. Толстой был одним из создателей знаменитого образа Козьмы Пруткова. Более подробно с этим литературным персонажем Вы можете познакомится на сайте Музея Козьмы Пруткова в Брянске.
Музей Козьмы Пруткова - единственный в России! - был открыт в 1997 году в Литературном музее г. Брянска. Собранные в коллекции личные вещи и рукописи воочию убеждают посетителей, что Козьма Прутков - лицо столь же реальное, как, к примеру, Шерлок Холмс для англичан, Йозеф Швейк для пражан или Ходжа Насреддин для жителей благородной Бухары.
C 1997 года в Брянской области проводятся ежегодные фестивали юмора имени Козьмы Пруткова, а в парке-музее им. А.К. Толстого в Брянске установлена скульптура Козьмы Пруткова - ее снимок также теперь на сайте музея.

РЕСУРСЫ ИНТЕРНЕТ, ПОСВЯЩЕННЫЕ КОЗЬМЕ ПРУТКОВУ:

"ЦЕРЕМОНИАЛ ПОГРЕБЕНИЯ ТЕЛА В БОЗЕ УСОПШЕГО ПОРУЧИКА И КАВАЛЕРА ФАДДЕЯ КОЗЬМИЧА П......." в "Гусарском клубе" (сервер "Кулички", США).
"ВОЕННЫЕ АФОРИЗМЫ", в "Литерах" М. Школьниковой (сервер "Кулички", США).
"КОЗЬМА ПРУТКОВ", страница Майонез-Стервинского (сервер "Кулички", США).

• Адрес литературно - мемориального музея имени А.К. Толстого: 243400, Брянская область, Почепский район, село Красный Рог.
• Заведующий музеем - Трушкин Михаил Данилович, тел. (8-245) 9-34-60.
• Планируя поездку в музей, не забудьте, что выходной день - понедельник.
• Адрес Литературного музея (экспозиция музея К. Пруткова): г. Брянск, ул. Фокина, д.14., тел. 74-35-45.

Фотографии Н.Романова.