В. КРАШЕНИННИКОВ О ДОХРИСТИАНСКОМ ПЕРИОДЕ
ИСТОРИИ БРЯНЩИНЫ

В. Крашенинников.
НАСЕЛЕНИЕ СРЕДНЕГО ПОДЕСЕНЬЯ В ПЕРИОД ФОРМИРОВАНИЯ И УКРЕПЛЕНИЯ КИЕВСКОЙ РУСИ

Уходящая в глубь веков история славянских племен, образовавших более 1000 лет назад единое Древнерусское государство с центром в Киеве, до сих нор остается одной из самых сложных проблем советской исторической науки.
Сведения о древних славянах немногочисленны и отрывочны. Содержащиеся в древнейших русских летописях известия о событиях IX - Х веков, не говоря уже о более раннем времени, в основном представляют собой записи устных легенд и не всегда достоверны. Довольно интенсивно ведут изучение славянских древностей археологи но, по признанию одного из них, П. Н. Третьякова, "история древних славян в освещении археологических материалов - это область гипотез, обычно недолговечных, постоянно вызывающих многочисленные сомнения".
Изучение истории славянского населения по среднему течению рек Десны и Ипути и на прилегающих территориях, где расположена современная Брянщина, представляет особые трудности. Если основу древнего населения соседних Брянщине современных областей составлял какой-либо один племенной союз (Черниговская, Сумская, Курская области -северяне. Орловская, Калужская области - вятичи. Смоленская область - кривичи, Могилевская, Гомельская области - радимичи), то население Среднего Подесенья, занимавшего промежуточное положение между основными территориями перечисленных славянских племенных союзов, не могло быть однородным в этническом отношении, и это усложняет изучение его исторической судьбы.
Как известно, первые сведения о северянах, вятичах, радимичах и кривичах содержатся в "Повести временных лет". Рассказывая о расселении восточнославянских племен, древний летописец сообщает, что те из них, которые "седоша по Десне, и по Семи, и по Суде, ...нарекошася север". Несколько позже названы кривичи, "иже седять на верх Волги, и на верх Двины и на верх Днепра, их же град есть Смоленск". Особо выделяет начальная русская летопись радимичей и вятичей, указывая на их происхождение "от ляхов" в отличие от всех других восточнославянских племен, происходящих, по словам летописца, "от рода словеньска". Вот как излагает эту легенду "Повесть временных лет": "Бяста бо 2 брата в Лясех,- Радим, а другий Вятко, - и пришедьша седоста Радим на Съжю, и прозвашася радимичи, а Вятъко седе с родом своим по Оце, и от него же прозвашася вятичи".
Любопытны, но явно тенденциозны известия древнерусских летописей о нравах и обычаях перечисленных славянских племен: "И радимичи, и вятичи, и север один обычай имяху: живяху в лесе, яко же и всякий зверь, ядуще все нечисто, и срамословье в них пред отьци и пред снохами, и браци не бываху в них, но игрища межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовская песни, и ту умыкаху жены себе, с нею же кто съвещатеся; имяху же по две и по три жены. И аще кто умряше, творяху тризну над ним... Си же творяху обычая кривичи..." Отмечены летописцем также мирные отношения ("живяху в мире") между славянскими племенами.
Первое датируемое летописью известие об интересующих нас славянских племенах относится к 859 г. и сообщает, что среди племен, плативших дань варягам "из заморья", были кривичи, а дань "на полянех, и на северех, и на вятичех" собирали хазары.
В рассказе о событиях 862 г. среди племен, призвавших к себе на княжение варяжского вождя Рюрика, названы и кривичи.
Одним из наиболее спорных вопросов остается хронология расселения древних славян на территории будущей Киевской Руси. В настоящее время общепризнано. что предшественниками славян в Подесенье и на прилегающих территориях были балтские племена, родственные современным латышам и литовцам, причем большинство исследователей считает, что часть балтского населения на территории Верхнего Поднепровья, Верхнего и Среднего Подесенья и верхнего течения Оки сохранялась кое-где практически до конца I тысячелетия н. э.
Что касается вопроса о времени расселения славян на территории Подесенья, то здесь точки зрения исследователей очень разнородны. Некоторые (П. Н. Третьяков, Ф. М. Заверняев, В. А. Падин) склонны относить появление славян в Подесенье к первым векам н. э., связывая с ними позднезарубинецкие археологические древности, а В. П. Левенок - даже к середине I тысячелетия до н. э., определяя юхновскую археологическую культуру как раннеславянскую (большинство специалистов считает юхновцев балтами).
В хронологическом плане близка к последнему мнению точка зрения академика Б. А. Рыбакова, который считает, что уже в VI-V вв. до н. э. праславянские племена Среднего Поднепровья начали продвижение в землю юхновцев, а "широкое колонизационное движение в северо-восточном направлении началось у славянских зарубинецких племен в последние века до нашей эры".
Другие относят расселение славян в Подесенье к значительно более позднему времени. В. В. Седов считает, что на территории Верхнего Поднепровья (включая Подесенье) "первые славяне... начали появляться с VI в. н. э.", а массовый приток сюда славянского населения начался с VIII века. По данным Е. А. Горюнова, только в VII - начале VIII в. в Подесенье появились археологические "памятники, которые, сохраняя отдельные архаические элементы, уже во многом близки достоверно славянской культуре VIII-Х вв.", а "этническое лицо" предшествующих археологических культур "не поддается четкому определению". К. И. Ляпушкин и Т. Н. Никольская относят появление славянских племен в Верхнем Поднепровье, бассейнах Десны и Оки к VIII-IX векам.
Однозначное решение этого вопроса при нынешнем Уровне археологической изученности территории Подесенья, по-видимому, невозможно и является делом будущего.
Наиболее вероятно, что освоение славянами Среднего Подесенья проходило волнообразно, причем движение этих волн следует объяснять не только увеличением численности племен и хозяйственной потребностью в новых территориях, но и внешними причинами. Ведь двигавшиеся в южной половине Восточно-Европейской равнины во II-IX веках н. э. огромные миграционные потоки неоднократно захлестывали и древнеславянские племена, вынуждая их оставлять территории прежнего проживания и искать более спокойные места.
При переселении в конце II - первой половине III в. н. э. готских племен с низовьев Вислы в северозападное Причерноморье они проходили через места, издавна связанные с венедами,- теми славянскими племенами, которые позже стали основой формирования западнославянских народов. Какая-то часть венедов под давлением готов вынуждена была передвигаться на северо-запад, к среднему течению р. Неман, где встречаются длинные курганы, близкие курганам на Псковщине и в смоленской земле. От Немана через северо-запад современной Белоруссии в бассейн р. Великой, а оттуда в верховья Днепра - таков вероятный путь кривичей, которые примерно в VIII веке появились и на севере современной Брянщины. Ряд археологических, топонимических и лингвистических данных подтверждает эту гипотезу.
Еще одна волна славянских переселенцев в Среднем Подесенье могла появиться в конце IV - начале V вв., когда из-за нашествия гуннов некоторые славянские племена лесостепной зоны Приднепровья искали спасения в придеснянских лесах.
Нашествие аваров в конце VI - начале VII вв. явилось причиной новых переселений славянских племен на север и северо-восток. По-видимому, именно в это время юг Брянщины был занят частью северян, основная масса которых расселялась несколько южнее.
Наконец, последние, наиболее значительные волны славянских переселенцев нахлынули на территорию Среднего Подесенья, в бассейн Ипути и другие прилегающие места в VIII-IX вв. Среди них были племена вятичей и радимичей.
Если кривичи прибыли на Брянщину с севера, северяне - с юга, то радимичи и вятичи,- вероятнее всего с юго-запада. Район первоначального расселения радимичей (Верхнее Приднестровье) довольно убедительно намечен В. В. Седовым по данным гидронимики.
Толчком к переселению радимичей на новое место могло стать перемещение угров (венгров) из междуречья Днепра и Дона на среднее течение Дуная, так как в своем движении угры не могли миновать верховьев Днестра. Правда, основная масса угров перевалила Карпатские горы и начала завоевывать Паннонию в 90-е годы IX в., но первые вторжения венгров в Центральную Европу произошли еще в 862 г. Примерно к этому времени можно и отнести переселение радимичей в бассейн Сожа и Ипути.
Соответствует ли это предположение другим данным? Как явствует из сообщения "Повести временных лет" от 885 г., до этого времени радимичи платили дань хазарам. Однако среди племен, плативших дань хазарам, согласно летописной записи за 859 г., радимичей нет. Предположение, что хазарам не удалось к этому времени добиться даннических отношений от радимичей, вряд ли правдоподобно: установление в 884 г. даннической зависимости от Киева северян, которые также ранее платили дань хазарам, произошло только после победоносного похода князя Олега, а радимичи признали такую зависимость в 885 г. без сопротивления. По-видимому, их военная организация в условиях только создававшегося на новом месте социально-экономического уклада была слабой.
Любопытно и другое: киевляне мало знали в это время о радимичах, о чем свидетельствует направленный им вопрос: "Кому дань даете?" Подобный вопрос вряд ли был бы возможным, если бы радимичи издавна жили в относительно недалеком соседстве с Киевом.
Подтверждаются эти предположения и археологическими данными: самые ранние достоверно славянские памятники (курганы с трупосожжениями), известные в бассейнах рек Сожа и Ипути, относятся к IX- Х вв., да и то их немного, а преобладают курганы XI-XII вв.
Упоминаемое летописью происхождение радимичей и вятичей от ляхов (поляков), по-видимому, объясняется тем, что эти племена когда-то проживали близ территории, где позже возникло Польское государство, а верховья Днестра вполне соответствуют этому признаку.
Что касается родственных связей радимичей и вятичей, то они весьма вероятны. Наиболее наглядно эти подтверждают очень близкие по форме семилопастные височные кольца вятичей и семилучевые височные кольца радимичей, которые были типичными женскими украшениями своего времени. Однако исторические судьбы радимичей и вятичей значительно разошлись поскольку путь вятичей к новым местам был более дальним, а время их передвижения-более древним
Оказавшись на восточной окраине славянского мира и постепенно расселяясь далее на северо-восток, вятичг ассимилировали не только балтские племена, жившие в верховьях Оки, но и часть финноязычных племен, что привело к появлению в их физическом облике черт. свойственных племенам Среднего Поволжья и Приуралья. Предположение П. И. Якоби, что вятичи -не славяне, а финно-угры, позже ассимилированные славянами, но сохранившие свои этнические корни, не подтверждается археологическими и летописными материалами.
Характер взаимоотношений между славянами и балтами в основном оценивается большинством исследователей близко к точке зрения П. Н. Третьякова, считавшего, что "при расселении славян... местное балтийское население в массе оставалось на своих старых землях, веками жило чересполосно с пришельцами-славянами и мало-помалу смешалось с ними".
Культурные и языковые элементы близости балтов и славян, их многократные контакты в более раннее время (не случайно в ряде археологических памятников встречаются и славянские и балтийские элементы) способствовали тому, что процесс ассимиляции балтов славянами во второй половине I тысячелетия н. э., а кое-где и позднее, шел в основном мирно.
Хотя славяне стояли на более высокой ступени общественно-экономического развития, в целом вклад балтов в язык и культуру восточных славян был достаточно заметен.
Это относится и к Среднему Подесенью, где также культура древних славян наслаивалась на культуру балтов. Например, среди названий рек и других гидронимов на Брянщине лишь немногие явно славянские (Десна, Нерусса, Снежеть, Рожок, Трубеж, Крапивна и некоторые другие), а значительно большее количество - балтийского происхождения (Болва, Надва, Лутна, Ревна, Гасома, Габья, Локня, Титва, Солова, Вабля и т. д.). Подобное положение могло сложиться лишь в том случае, если местное население (балты) не было вытеснено или уничтожено новыми поселенцами (славянами), а длительное время мирно соседствовало с ними.
Русские летописи в сообщениях о событиях 1058 г. и 1147 г. упоминают одно из этих племен - голядь, которое, как считают, жило по притокам Оки, Угры и Протвы, т. е. на севере Калужской и востоке Смоленской областей, но есть основания думать, что это племя расселялось и на Брянщине.
С помощью топонимов, происходящих от названия "голядь", можно выделить два района расселения этого племени: междуречье Десны и Болвы (д. Взголяжье, д. Гляднево, д. Глаженка, с. Голяжье - ныне с. Отрадное, д. Колядчино, ныне исчезнувшая д. Голожево - все на территории Рогнединского, Дубровского, Дятьковского, Брянского районов) и территория, ограниченная с севера р. Навлей, с юга - нижним течением р. Неруссы и рекой Усожей (д. Глажево, д. Гладское, с. Глоднево, С. Глядино, д. Голынь - ныне д. Заречная, с. Голышино, ранее называвшееся Голяшино - на территориях Навлинского, Брасовского, Комарич-ского и Севского районов).
По-видимому, славянское название р. Неруссы также объясняется тем, что для славян эта река была довольно продолжительное время не славянской, не русской рекой, так как в ее бассейне располагались поселения голяди. Возможно, что занятые голядью территории кое-где были и на правобережье Десны (доказательство тому - название с. Голяшовка - ныне с. Заречное на р. Судости).
При определении в Подесенье границ расселения радимичей, вятичей, северян и кривичей следует иметь в виду, что они не были очень устойчивыми в силу того, что славяне еще продолжали осваивать эту территорию. Не были племенные границы и долговечными, потому что, с одной стороны, со времени образования Киевской Руси шел процесс формирования единой древнерусской народности, общие политические судьбы которой способствовали все более тесному сближению племен, а с другой стороны, при образовании отдельных княжеств в период феодальной раздробленности возникали новые политические границы, часто не совпадавшие с прежними племенными.
К концу I - началу II тысячелетия н. э. большую часть территории современной Брянщины занимали радимичи. Бассейны рек Беседи и Ипути, правые притоки р. Снов, верхнее и среднее течение Судости, правобережье Десны, примерно от реки Сещи на севере до района Трубчевска на юге - вот основная территория расселения радимичей на Брянщине. Это подтверждается и археологическими находками и данными топонимики. Наиболее северный топоним - д. Радичи (Дубровский район), крайние юго-восточные - с. Радутино, с. Радчино, д. Радинская (Трубчевский район).
Кривичи занимали крайний север современной Брянщины-бассейны притоков Десны, Габьи и Снопоти.
По реке Снов и ее левым притокам, в нижнем течении Судости и по ее притоку Вабле, вниз по Десне, примерно от Трубчевска и на крайнем юго-востоке области по реке Сев расселялись северяне.
По средней и нижней Болве, в верховьях Снежети, Навли и Неруссы, частично в междуречье Болвы и Десны встречаются городища, селища и могильники вятичей, одиночные поселения их - на правобережье Десны южнее и севернее Брянска. Жили они кое-где и на крайнем юго-востоке области (название села Витичь Севского района и нынче произносится местными жителями как Вятичь).
Подобные примеры поселений, оторванных от основной территории своих племен, встречаются и в других местах. Можно упомянуть явно связанный с радимичами топоним Радица на левобережье Десны, а названия Старый Кривец и Малый Кривец в Новозыбковском районе, вероятно, связаны с кривичами.
Как же складывались взаимоотношения населявших Подесенье славян с властью киевских князей после образования единой Киевской Руси?
Если, подойдя к Смоленску в 882 г., князь Олег мирно "прия град" от кривичей, то подчинение северян власти киевского князя в 884 г. было результатом военного похода Олега, который "победи северян, и възложи на нь дань легъку, и не даст им козаром дани платити". Установлением дани легкой, т. е. меньшей по сравнению с хазарской, Олег старался более надежно при
влечь к себе северян и, по-видимому, достиг цели: летописи не сообщают о каких-либо попытках северян отделиться от Киевской Руси. Нет таких сообщений и о кривичах.
Иначе обстояло дело с радимичами. О причинах легкого установления власти киевских князей над радимичами в 885 г. уже шла речь раньше. Отметим лишь, что Олег установил на них дань "якоже и козаром даяху".
Однако спустя почти сто лет, в 984 г. великому киевскому князю Владимиру Святославичу пришлось идти походом на радимичей, отказавшихся подчиняться Киеву.
Передовой отряд киевлян во главе с воеводой по прозвищу Волчий Хвост "сърете радимичи на реце Пишане, и победи радимиче Волъчий Хвост". Летопись приводит бытовавшую в связи с этим в Древней Руси поговорку: "Пищаньци волъчья хвоста бегают".
По традиции считают, что речка Пищань - это приток Сожа, небольшая речушка в современной Могилевской области. По нашему мнению, это предположение недостаточно обосновано, так как при движении отряда киевских войск к названому месту он должен был пройти по всей основной территории радимичей, и непонятно, почему нигде по пути не встречал сопротивления, которое было оказано только на северо-западной окраине земли радимичей.
Ведь летописец отмечает, что радимичи "сърете" отряд Волчьего Хвоста, а военная "встреча" предполагает стремление не допустить вторжения противника в глубь своей территории.
Более вероятен другой вариант. Есть еще одна речка Пищань, впадающая в Десну южнее Выгонич. Именно в этом районе проходила восточная граница радимичской территории. Если войско князя Владимира двигалось не по Днепру и Сожу, а по Десне (прилегающая к Десне территория еще продолжала осваиваться радимичами, и поэтому какие-то события именно здесь могли стать поводом для похода киевлян), то исходным пунктом для продвижения в глубь радимичской территории вполне мог оказаться г. Трубчевск, а передовой отряд во главе с Волчьим Хвостом мог продолжать движение вверх по Десне, где близ устья р. Пищани и встретил радимичское войско.
Заканчивая рассказ о походе князя Владимира на радимичей, летописец пишет: "Быша же радимичи от рода ляхов; прешедъше ту ся вселиша, и платять дань Руси, повоз везут и до сего дня".
В этой фразе и повторное напоминание о происхождении радимичей, и указание на недавнее поселение их на новых территориях, и сообщение об усилении зависимости от Киева, так как обязанность доставлять дань непосредственно киевскому великому князю ("везти повоз") была достаточно обременительна, а ведь летописец подчеркнул длительный характер такого положения.
Вятичи дольше всех держались своей племенной самостоятельности. Правда, они в начале Х в. участвовали в походе князя Олега на Константинополь, но это еще не указывает на их зависимость от Киева, так как к походу могли быть привлечены наемные отряды вятичей.
Первую попытку подчинения вятичей Киевской Руси предпринял в 964 г. князь Святослав, но результатов, кроме подтверждения даннической зависимости вятичей от хазар, не получил. Сам он в это время вряд ли вел активные действия против вятичей, так как его планы были связаны с подготовкой и проведением восточного похода. Лишь после разгрома в следующем году хазар Святослав вновь двинулся на вятичей и победил их. С 966 г. вятичи вынуждены были платить дань Киеву.
Однако в 981 г. сыну Святослава князю Владимиру пришлось снова идти на усмирение непокорных вятичей. После победы Владимир "възложил на ня дань от плуга, яко же и отець его имаше". Но стоило Владимиру Святославичу вернуться в Киев, как вновь "заратишася вятичи", и великий киевский князь был вынужден опять утверждать свою власть над ними в 982 г. с помощью воинской силы.
Косвенным подтверждением обособленности вятичской земли от остальных русских земель, сохранения там архаичных родоплеменных отношений, чуждых укреплявшейся русской государственности, является известная былина "Илья Муромец и Соловей-разбойник".
Путь богатыря Ильи от города Мурома к Чернигову и Киеву пролегал по "прямоезжей дорожке", которая "заколодела, замуравела", через Брынские леса, глухой край вятичской земли, где родоплеменная знать (олицетворением ее в былине является Соловей-разбойник) наиболее упорно держалась за патриархальные традиции и всячески противилась укреплению новых государственных отношений.
Исторической основой этой былины являются события 996 г., когда "умножашася зело разбоеве" и пришлось ужесточать меры борьбы с ними. К этому же году летописи относят один из сильных печенежских набегов, когда сам князь Владимир едва спасся, а также учреждение регулярных пиров для дружинников князя. Все эти события в вольной поэтической форме отразились в былине.
Две главных темы былины (борьба с печенегами, а также с разбоями на путях между Южной и Северо-восточной Русью) самым непосредственным образом связаны с Подесеньем.
Хотя в летописях нет известий о проникновении сюда печенежских войск, бесспорно, что северяне, жившие на юго-востоке Русской земли, постоянно испытывали угрозу печенежских набегов. Известно, что к оборонительному строительству на юге и прямому участию в борьбе с печенегами привлекались и более северные племена. Когда в 988 г. князь Владимир приказал "ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубешеви, и по Суде, и по Стугне", среди тех, кем князь "насели грады" для защиты от печенегов, были "муже лучьшее... и от кривичь... и от вятичь".
И после смерти князя Владимира Святославича вятичская земля оставалась краем, где, несмотря на признание власти киевских князей, руководимое племенными вождями население продолжало жить, придерживаясь старых обычаев, обрядов, языческих верований, краем обособленным и во многом опасным для представителей официальных властей и официальной церкви.
Не случайно, рассказывая в "Поучении" о своих "трудах" и "путях", князь Владимир Всеволодович Мономах ставил себе в заслугу, что в 60-х годах XI в., еще будучи подростком, "проехахом сквозь Вятичи", а в начале 80-х гг. XI в. в бытность черниговским князем "в Вятичи" ходил "по две зимы на Ходоту и на сына его". Следовательно, еще в конце XI в. в вятичской земле сохранялись племенные вожди, которые продолжали отстаивать свою самостоятельность.
О приверженности вятичей старым языческим обрядам свидетельствует факт убийства ими где-то около 1140 г. киево-печерского монаха Кукши, пытавшегося насаждать христианство в их земле.
Хозяйственная деятельность населения Среднего Подесенья в конце 1 - начале II тысячелетия н. э., насколько ее можно представить по скупым упоминаниям письменных источников и археологическим данным, была достаточно разнообразной, но ведущее положение в ней занимало земледелие, чему способствовало общее потепление климата в Европе в IX- XII вв.
Поскольку во времена Киевской Руси основная территория брянского края была занята вековыми лесами, то первоначальное земледелие здесь было подсечным (только на пойменных землях и на участках степных "ополий" подсека была не нужна). Сущность подсечной системы заключалась в том, что лес сначала подрубали, он высыхал на корню, а затем его сжигали. После выкорчевывания пней почва взрыхлялась сохой, ралом или суковаткой. Там, где нельзя было применять соху, землю обрабатывали мотыгой, но она играла вспомогательную роль.
Необходимым орудием земледельца при подсечной системе являлся топор. К VIII в. относится появление железных сошников и наральников, но редкость подобных находок подтверждает, что основные орудия славян-земледельцев длительное время оставались деревянными.
Подсечная система постепенно уступала место другим, более совершенным системам. В Х-XI вв. основной системой земледелия становится переложная, или залежная. Освобожденный от леса участок земли эксплуатировался два-три года, затем обрабатывали такое же время другой участок, а потом участки менялись. Из переложной системы позже возникла двупольная система земледелия, при которой пахотный участок земли и участок "под паром" чередовались ежегодно.
Основным в земледелии было выращивание зерновых. Сеяли озимую рожь, "ярицу" (рожь яровую), пшеницу, ячмень,овес, полбу, просо, гречиху, горох. На полевых участках сеяли также лен, коноплю, репу, широко распространенную в Древней и Средневековой Руси. Выращивались и огородные культуры: капуста, лук чеснок, редька, свекла.
Важной отраслью хозяйства древних славян было животноводство.
Судя по костным останкам, изученным при раскопках вятичских городищ Слободки на р. Навле и Серенска (в современной Калужской области), можно сделать некоторые выводы о роли различных видов домашних животных у вятичей в XI-XII вв. Округляя эти данные, получим следующие показатели: крупный рогатый скот-40%, свиньи-30%, лошади - 15%, мелкий рогатый скот - 10%, собака - 1 %. Лишь около 4% составляли кости диких животных, что наглядно свидетельствует о несравненно большей роли животноводства, чем охоты.
Главными домашними птицами у славян во времена Киевской Руси были куры и гуси, в меньшей степени - утки. Есть данные о домашних лебедях, журавлях, голубях. Высоко ценились ловчие соколы и ястребы, использовавшиеся для охоты.
Дремучие леса, изобиловавшие зверем и птицей, многочисленные реки и озера открывали жителям Среднего Подесенья благоприятные возможности для охоты, рыболовства, бортничества, собирательства, различных лесных промыслов.
Охота пополняла продовольственные запасы славян. Для собственных нужд, обмена, а с установлением даннической зависимости (сначала от хазар, а затем от киевских князей) и для выплаты дани большое значение имели меха.
Анализ костных останков диких животных на городищах Слободка и Серенска показывает, что наибольшую роль в XI-XII вв. у вятичей играла охота на лося, важными объектами охоты были бобр, заяц, а также медведь, кабан, косуля.
Кости тех же животных, а также зубра и благородного оленя преобладают и на недавно раскопанном славянском поселении Борки-Ш на р. Судости близ Погара. Однако здесь преобладают кости диких над костями домашних животных (в соотношении почти 3:1), а также особенно высоко (34%) количество костей собаки среди останков других домашних животных. Следовательно, встречались на древней Брянщине и поселения, где охота была основным занятием жителей.
Охотились славяне с помощью лука и стрел, рогатин, ловчих ям, широко использовали различные силки, западни, ловчие сети, петли и другие приспособления. Различные "ловища" и "перевесища" принадлежали не только рядовым славянам-общинникам, но также князьям и другим представителям зарождавшейся феодальной знати.
Например, под 947 годом "Повесть временных лет" сообщает, что княгиня Ольга, устанавливая оброки и дани, не забывала охотничьи угодья: "и ловища ея суть по всей земли,.. и по Днепру перевесища и по Десне".
В этом же летописном сообщении названы принадлежащие княгине Ольге "знамянья". "Знамя"  —  это условный знак, наносившийся на бортное (с дуплом, населенным дикими пчелами) дерево или на границах "бортных ухожаев" (участки леса с бортными деревьями) и означавший принадлежность борти, или "ухожая", владельцу "знамени". Мед и воск, получавшиеся в результате бортничества, широко использовались в домашнем хозяйстве, а также были заметной статьей взимаемой со славян-общинников дани.
Распространенным занятием было рыболовство. Чаще всего в Десне, Ипути, других реках и озерах брянского края ловили "белую рыбу" (щук, лещей, линей, налимов, окуней, карасей и т. д.).
Нередко на малых речках устраивались загороди из бревен, частоколов, плетней ("котцы", "езы"), в оставленных небольших проходах ставили "верши", "морды" и другие ловушки. Ловили рыбу сетями, сачками, крючками, переметами, на мелководье применялись остроги. Практиковалась и ловля раков.
Серьезным подспорьем в хозяйстве славян было собирательство, а также различные лесные промыслы. Лес давал людям грибы, ягоды, орехи, смолу, деготь, необходимое для дубления кож ивовое и дубовое корье, бересту и лыко (луб), из которых плели лапти, делали коробы и другую домашнюю утварь. Древесина шла на строительство, на хозяйственные и домашние поделки (сохи, бороны, вилы, грабли, сани, телеги, бочки, ведра, ковши, решета, прядильные и ткацкие принадлежности), на дрова, лучину и т. д.
В условиях натурального хозяйства большое место в жизни славян занимали различные домашние ремесла. Прядение и ткачество изо льна, конопли и шерсти, первичная обработка кож, шкур пушных зверей, овчин,- этим занималась практически каждая славянская семья.
Постепенное развитие производительных сил древнерусского общества, совершенствование орудий труда поиводили ко все более заметным элементам специализации, когда отдельные общинники, не порывая с сельским хозяйством, производили все больше ремесленной продукции на заказ, для сбыта. Раньше других начали обособляться кузнечное, гончарное, затем - кожевенное, скорняжное, плотницкое, бондарное и некоторые другие виды ремесла. Однако большинство ремесленников, для которых производство изделий для сбыта становится основным, с конца Х-XI вв. связано уже не с сельскими поселениями, а с возникающими и все более заметно растущими городами, которые становятся и ремесленными, и торговыми, и политико-административными, и оборонными центрами.