О БРЯНСКОМ РАЙОННОМ ПАРТИЗАНСКОМ ОТРЯДЕ

В годы войны К. Тихоненков был комиссаром Брянского районного партизанского отряда. Но в его воспоминаниях, в отличие от некоторых других аналогичных публикаций, Вы не найдете отчетов о партийной и пропагандистской работе в тылу врага; это повествование о трагедии народа, подвергшегося самому жестокому нашествию за всю мировую историю и о самотверженной борьбе с поработителями.
Воспоминания приведены в том виде, в каком они были опубликованы в 1959 году с незначительными сокращениями.

НАРОДНЫЕ МСТИТЕЛИ

К.С. Тихоненков

Наш отряд, впоследствии прославившийся как легендарный отряд Героя Советского Союза М. П. Ромашина и превратившийся в многосотенную партизанскую бригаду имени Щорса, вначале состоял из 17 человек—работников партийного и советского актива Брянского района. Но рос он очень быстро. В него вступали рабочие БРЭСа и «Пальцо», Сельца и Полпина, колхозники из Журинич и Николаевки, Пастушья и Чернетова. Вступали пожилые люди и подростки, женщины, попавшие в окружение бойцы Советской Армии. Они приходили в отряд разными путями, но каждому из них путеводителем была любовь к Родине и жгучая ненависть к врагу.
Росту отряда способствовала его боевая активность с первых дней существования. Находились мы тогда недалеко от Брянска, в самом центре района, где происходила концентрация и перегруппировка вражеских сил, рвавшихся к Москве. И мы старались дезорганизовать действия врага, переброску войск на фронт.
Помню, например, одну нашу операцию уже спустя месяц после оккупации района. 11 ноября 1941 года партизаны Н. Г. Курнявцев, П. И. Купреев, П. К, Машков и В. Семенюков под руководством бывшего инженера Брянского энергокомбината Сергея Ивановича Лапшина отправились к Московско-Киевской железной дороге на участке Брянск — Сухиничи. Отважная пятерка пробиралась к цели по болотистому, местами почти непроходимому лесу. Под покровом ночи они подошли к железнодорожному полотну и поставили под рельс мину.
Это был первый такой выход, и естественное волнение еще не обстрелянных людей боролось у них с любопытством и желанием самим увидеть результаты своей работы. Партизаны притаились неподалеку и стали ждать. Прошло довольно много времени. Уже светало. Вдруг послышался шум поезда. Как потом выяснилось, он вез на фронт боевую технику и военное снаряжение. Вот сквозь лохматый утренний ноябрьский туман показался силуэт паровоза... И тут грохнул взрыв. Паровоз на всех парах полетел под откос, увлекая за собой вагоны. Страшный скрежет металла, треск разорвали лесную тишину... Окрыленные, возвращались друзья в лагерь. Потом начались более крупные операции отряда.
В январе 1942 года мы вдвоем с Иваном Прохоровичем Володиным, бывшим председателем Николаевского сельсовета, пошли в разведку на станцию Батагово. Здесь мы узнали, что большой немецкий строительный отряд строит водокачку. Мы доложили об этом командованию, и оно приняло решение напасть на Батагово.
Ночью 19 января отряд подошел к станции. Ночь была морозная и лунная, снег сильно скрипел под ногами и полозьями саней, было далеко все видно. Это затрудняло наши действия. Все же нам удалось скрытно расставить свои силы перед штурмом. При этом воспользовались тем, что на станции стоял под парами воинский эшелон, который отвлекал внимание противника.
Основным объектом нашего удара были четыре вагона, в которых жили гитлеровцы. Расчеты станкового и двух ручных пулеметов заняли позицию с правого фланга этих вагонов, автоматчики — с левого. Когда все было готово к атаке, командир разведки Егор Васильевич Прозоров и разведчик Василий Харитонов стремительно перескочили через железнодорожные линии, бесшумно сняли часового у здания станции и бросили в окно противотанковую гранату. Так была уничтожена вся аппаратура телеграфно-телефонной связи, и станция оказалась отрезанной. Еще две гранаты сразили немецких офицеров, находившихся в дежурной комнате.
Застрочили пулеметы и автоматы. Шквал кинжального огня обрушился на вагоны, из них ни один гитлеровец не смог выскочить. Подхватились те, которые, жили на пристанционном поселке, подняли беспорядочную стрельбу. Никакого вреда она нам не принесла. Видимо, враг не сразу понял, что произошло. Например, находившийся в укрытии недалеко от станции немецкий пулемет бил в противоположную сторону.
Бой еще шел, а наша подрывная группа — Сергей Иванович Лапшин, Николай Георгиевич Курнявцев и Семен Максимович Матюхнн — тем временем подобралась к железнодорожному мосту Батагова, уложила тол и подожгла шнур. Взрыв моста был последним эпизодом операции.
Не понеся никаких потерь, мы отошли. Батаговский гарнизон был разгромлен, партизаны уничтожили более 70 солдат и офицеров врага.
Наши удары взбесили фашистов. Но с партизанами они сделать ничего не смогли, и вот захватчики стали вымещать свою злобу на мирных жителях. Они разграбили село Журиничи, где жили семьи наших партизан, расстреляли десятки женщин, детей и стариков. Зверски были убиты мать и две маленькие сестры Николая Матюхина, все родные — отец, мать, сестры — Георгия Юдичева. Среди расстрелянных были и трое маленьких детей нашего командира роты Семена Максимовича Матюхина, который работал до войны в Журиничах председателем колхоза. На труп самого маленького ребенка гитлеровские бандиты положили записку: «Уничтожен как партизан».
Через некоторое время фашисты вновь ворвались в Журиничи и на близлежащие поселки Зайцевы Дворики, Бежань, Горелково и другие. Все эти населенные пункты были сожжены. Жителей, которые не успели убежать в лес, расстреляли. В поселке Бежань фашисты собрали 30 стариков, женщин и детей, закрыли их в сарае и уничтожили из пулеметов. Когда партизаны пришли сюда, они увидели страшную картину кровавой расправы оккупантов. Среди трупов чудом уцелели одна старушка и пятилетняя девочка Таня. У Тани было в двух местах прострелено плечо...
Каратели превратили в пустыню огромное пространство. На месте десятков населенных пунктов остались лишь обгорелые печные трубы да трупы людей. Так фашисты думали напугать партизан, лишить их .поддержки населения, обескровить.
Но достигли они обратной цели. Зверства захватчиков вызвали страшный гнев и возмущение в рядах партизан. Принимая горе своих боевых товарищей, как свое личное горе, они давали клятву сполна отомстить фашистским головорезам за муки и смерть невинно замученных, за разрушенные села, опоганенную родную землю. И удары партизан становились еще грознее, еще крепче.
Длительная и ожесточенная борьба разгорелась из-за Полпинской топливной ветки, идущей из Брянска на Хвостовичи и Еленский стеклозавод. Враг хотел использовать эту ветку, чтобы вывезти древесину с лесоскладов, тянувшихся на всем протяжении линии. Другая его цель состояла в том, чтобы перевозить по этой ветке подкрепления к линии фронта. Мы решили не допустить этого.
Как только ветка была приведена в порядок, наши подрывники подняли в воздух мост на 11-м километре дороги. Сделано это было среди белого дня под самым носом противника.
Почти полтора месяца строили они новый мост. Работа уже подходила к концу, было отремонтировано и все стрелочное и путевое хозяйство. Но тут те же наши подрывники бесшумно подобрались к новому мосту, и снова он взлетел в воздух.
Немецко-фашистские захватчики вышли из себя. На партизан был послан целый батальон карателей. Но они едва ноги унесли из лесу не солоно хлебавши. Правда, они хвастались, будто убили 56 партизан. Но это было вранье — никаких жертв у нас не было.
С большими предосторожностями, под усиленной охраной гитлеровцы опять взялись строить мост и ремонтировать дорогу. На 26-м километре, в небольшом поселке, они решили поселить свою караульную роту. Все жители этого поселка были выброшены из домов на тридцатиградусный мороз.
Но и врагу не пришлось погреться здесь. Накануне прибытия роты в поселок завезли солому для матрацев. Она нам и пригодилась. Под утро, буквально за два-три часа до появления фашистов, мы подожгли дома. Одновременно был взорван другой мост — на 28-м километре.
Захватчики бесились. Фронт из-под Москвы подвигался на запад. Как никогда, врагу нужна была дорога. И он снова взялся строить и чинить, решив во что бы то ни стало добиться своего.
Но и мы не думали отступать. Продержав ветку под своим контролем несколько месяцев, мы твердо решили не позволить врагу ее использовать. Было решено дать фашистам генеральный бой, который раз и навсегда отбил бы у них охоту соваться на Полпинскую ветку.
Этот бой произошел днем 9 марта. Участвовали в нем два партизанских отряда — наш и Брянский городской имени Кравцова.
Мы знали, что в этот день к месту строительства нового моста на 28-м километре должна проследовать 119-я отдельная рота немецко-фашистских войск. Ее-то и надо было прежде всего встретить.
Засада была устроена в низинном месте, в молодом и редком лесу. Это было опасно на случай, если бы нам пришлось перейти к обороне. Но зато здесь был на дороге небольшой мост, и его взрыв должен был помочь разделаться с поездом, в котором ехали захватчики.
Пулеметчики и автоматчики городского отряда залегли в снегу с одной стороны линии, а наш отряд — с другой. Кончились напряженные минуты ожидания. Показался состав. Он шел не в том порядке, как мы рассчитывали: паровоз был не впереди, а сзади, за платформами с материалами и вагонами - теплушками.
Подрывники не растерялись и включили электробатарею в момент прохода по мосту первых платформ. Несколько десятков килограммов взрывчатки превратили мост, платформы и один из вагонов в щепки. Но паровоз остановился. Он мог дать задний ход и все испортить...
Крупнокалиберный пулемет городского отряда прошил паровоз очередью и вывел его из строя. Одновременно открыли огонь другие пулеметчики и автоматчики соседнего отряда. Врага бросились из вагонов в нашу сторону, но тут их встретил новый свинцовый ливень. В вагонах и на снегу были уничтожены десятки гитлеровцев. Особенно метко стрелял наш пулеметчик Алексей Трегубов.
Храбро вел себя в этом бою Коля Сазонов, у которого бандиты убили мать и двух сестер. Шестнадцатилетний юноша до войны был хорошим охотником на белок. И сейчас он без промаха бил фашистов. Затем Коля первым ворвался в вагон, откуда враги отстреливались, и «оседлал» офицера.
Жаркий бой закончился нашей полной победой. 119-я немецкая отдельная рота перестала существовать. Мы уничтожили 230 гитлеровцев, 64 были взяты в плен.
В руки партизан попали многие интересные документы, в том числе письма, красноречиво говорившие о том духе человеконенавистничества, грабежа и убийств, который царил в гитлеровской Германии. В то же время эти письма свидетельствовали о смене настроения у оккупантов.
Вот, например, два письма невесты Маргариты ефрейтору Карлу Вальтеру. Первое писалось в октябре 1941 года: «Дорогой Карл! Сейчас вы у стен русской Москвы... Мы ждем от вас радостной вести, когда падет русская столица. Говорят, что в Москве много фабрик и что большевикам не удалось вывезти всего добра, поэтому я очень желаю получить от тебя московскую посылку. Как кстати пришлось мне все то, что ты уже прислал. Надеюсь, что полевая почта доставит тебе это письмо, когда ты уже будешь в Москве. Фюрер сказал, что падение Москвы будет концом войны»...
Второе письмо, датированное январем 1942 года, уже полно сомнений и тревоги. «...Доктор Геббельс объявил по радио о выравнивании фронта, что на самом деле беспокоит все население Германии, а больше всего сейчас тревожит мысль о том, что не известно, когда закончится война с Россией». Невеста выражает радость по поводу того, что Карлу удалось перевестись в саперную роту и быть в тылу. В то же время она предостерегает его от встречи с партизанами и даже постаралась нарисовать портрет партизан, чтобы жених мог их легко узнать. У партизан, пишет она, длинные волосы и горящие глаза, они часто гримируются в разные цвета кожи, и это, мол, наводит страх на немецких солдат... Но пусть ее Карл не страшится, а смело уничтожает партизан.
Не помогли эти советы — Карл Вальтер, как и сотни других непрошеных завоевателей, нашел себе на нашей земле смерть от руки народных мстителей...
Они попробовали посчитаться с нами, взять реванш за поражение в борьбе на топветке. 10 марта, на следующий же день после разгрома роты врага, на партизанский лагерь были посланы большие силы. Оба отряда — наш и городской — были окружены. Но каратели не застали нас врасплох. Дружным огнем из пулеметов и минометов мы заставили их отступить. Затем партизаны стали теснить врага на «выгодные» позиции. 0н охотно занял эти позиции, которые на самом деле представляли собой большое, хорошо подготовленное минное поле. По лесу прокатились громовые раскаты взрывов. Потеряв более 60 убитыми, гитлеровцы бежали, бросая лыжи, оружие и даже шинели.
Но враг не унимался. Несколько дней он стягивал силы из Брянска, Карачева и Хвостович, и 20 марта наш лагерь в урочище «Медвежьи печи» вновь стал окружаться. В ход были пущены артиллерия и авиация. Наступление велось по всем правилам. Сначала лесной квартал обработали орудия и минометы, потом принялись за дело семь бомбардировщиков, сбросивших свыше 200 бомб. И только после этого пошла вперед пехота. Она стреляла, кричала, подбадривая себя, и, наконец, заняла... пустой лагерь.
Мы в это время были совсем в другом месте, так как знали, что фашисты пойдут опять на лагерь. Дозорные наши лопались от смеха, наблюдая, как они воюют с деревьями да оставленными землянками. В конце концов карателям удалось лишь взорвать эти землянки.
Отряд расположился в новом лесном квартале, построил другие землянки, и боевая жизнь его потекла по прежнему руслу. Устраивались засады на дорогах, нападения на обозы и колонны врага, пуск под откос воинских эшелонов, следовавших на фронт. Например, в середине апреля Е. В. Прозоров, С. М. Матюхин, С. И. Лапшин, В. К. Петров и Н. Г. Косолапов заминировали железнодорожное полотно на перегоне Брянск — Карачев. Заминировали в таком месте, что при взрыве паровоз и несколько вагонов полетели в болото. Эшелон с техникой и живой силой врага был превращен в обломки.
И снова захватчики пришли в бешенство. Они предприняли самые решительные меры по розыску нашего месторасположения и уничтожению не дающего им покоя отряда.
4 мая 1942 года, во второй половине дня, наш дозорный заметил недалеко от партизанского лагеря немецкую конную разведку. Высланный туда пулеметный расчет в составе Алексея Трегубова, Петра Кузьмича Машкова и Николая Локтюшева встретил эту разведку на ее обратном пути и уничтожил. Правда, одному раненому коннику удалось удрать.
Спустя час-полтора на нас с трех сторон двинулись большие силы карателей. Впоследствии наша разведка установила, что их было более двух тысяч. Разгорелся ожесточенный неравный бон. Каратели дважды предпринимали психические атаки, но были отбиты. Они вынуждены были занять оборону.
Метким огнем наши минометчики Иван Ермаков и Александр Сапин били по вражеским позициям. Пулеметчики Николай Зятиков, Михаил Беликов, Михаил Балакин и другие прижимали к земле пытавшихся подняться врагов. Начальник штаба отряда Александр Тимофеевич Писарев продвигался по линии нашей обороны, подбадривал молодых партизан и сам без промаха бил из автомата по карателям.
На левом фланге фашисты попытались ворваться в расположение нашей обороны, но снова были отбиты. Комиссар отряда Николай Георгиевич Курнявцев, Израиль Залмович Резников и я зашли наседавшим карателям в тыл и открыли огонь из автоматов. 15 гитлеровцев были убиты, остальные откатились назад.
Восемь часов длилась эта напряженная схватка. В ней отличились десятки народных мстителей. На одном из самых опасных участков находился коммунист Кузьма Демьянович Думичев, рабочий Брянского энергокомбината. Показывая пример другим, он не дрогнул даже тогда, когда каратели, предпринимая очередную психическую атаку, были буквально в нескольких метрах от него. Кузьма Демьянович из ручного пулемета уничтожил до 30 захватчиков. А когда враги бежали, Думичев бросился их преследовать. Фашистский снайпер смертельно ранил отважного пулеметчика.
Уже в двенадцатом часу ночи утих бой. Оккупанты бежали, но оставаться в этом месте отряду было опасно. Мы пустились в неблизкий путь, решив перебраться в кварталы Батаговского лесничества, где действовала одна из групп отряда.
Ночь, весь следующий день и вторую ночь шел дождь, то лениво накрапывая, то превращаясь в настоящий ливень, От потоков воды негде было укрыться. Бойцы промокли насквозь, простыли, обессилели от голода и усталости. Но надо было идти.
Наступление второй ночи застало отряд у железной дороги, идущей на Москву. Эта дорога сильно охранялась, немецкие патрули, подбадривая себя, беспрерывно стреляли из пулеметов и автоматов. Короткая летняя ночь быстро уходила, а отряд лежал без движения, с нетерпением ожидая своих разведчиков, которые вели наблюдение за вражескими постами и патрулями на дороге. Это наблюдение помогло безошибочно выбрать место для перехода, и уже на рассвете нам удалось совершить его без боя.
Отряд остановился в лесу, прилегающему к населенным пунктам Пастушье и Рубленое. В этих местах родились и выросли многие наши партизаны, мы хорошо знали их и рассчитывали несколько отдохнуть, чтобы снова начать действовать. Но отдых был непродолжительным.
12 мая, в 5 часов утра, снова завязался лесной бой с карателями. Их было много, значительно больше нас. Своевременно предупрежденные своим дальним дозором, мы приготовились к встрече незваных гостей. Три часа немцы безуспешно пытались штурмовать наш лагерь. Затем они подтянули свежие подкрепления из своих гарнизонов, расположенных в селе Радица и поселке Цементного завода, и решили взять нас в кольцо, чтобы не выпустить из этого леса. Ничего, однако, у них не получилось.
Партизаны Е. В. Прозоров, А. Ф. Сапин, Н. Зятиков и П. Касин по непроходимому болоту зашли в тыл немцам и забросали противотанковыми гранатами два пулеметных и минометный расчеты. Автоматчики Н. Сазонов, Г. Юдичев, Н. Матюхин, А. Локтюшов, В. Прозоров, Н. Евдешин короткими очередями разили карателей в упор.
Шесть раз бросались немцы в атаку и каждый раз откатывались, неся большие потери. Наконец, силы их иссякли. В девятом часу вечера бой стих. Послышалось удаляющееся урчание моторов вражеских машин. Забрав убитых и раненых, каратели отступили.
У нас погибла одна партизанка — смелая разведчица Таня Сазонова.
На следующий день, 13 мая, повторилась та же картина, что и 20 марта в урочище «Медвежьи печи». Мы были уже далеко от места вчерашнего боя, а немцы, используя артиллерию, штурмовали оставленный партизанами лагерь.
А отряд шел дальше. Было решено перебраться в Дятьковский район, полностью контролируемый партизанами. В этом районе находилась еще одна, пятая группа нашего отряда.


На рассвете 14 мая мы подошли к Болве у рабочего поселка Любохна. Здесь нас уже ожидало несколько десятков лодок. Вооруженные бойцы местной самообороны перевезли партизан на правый берег реки. В Любохне население тепло встретило нас, подготовило квартиры, питание. Словом, райком партии и райисполком существовавшего в тылу врага советского района позаботились о том, чтобы после многодневных боев и тяжелых переходов мы могли немного отдохнуть.
О том, как население относилось к народным мстителям, красноречиво говорит такой случай. После отдыха в Любохне отряд отправился дальше, в лес у деревни Першино. По пути мы были встречены колхозниками села Слободище (как и в других селах, здесь существовал колхоз), и здесь для нас был устроен торжественный обед, для которого люди не пожалели все самое лучшее, что у них было. Партизаны были тронуты этим сердечным приемом. Около трех недель мы жили в Дятьковских лесах сравнительно спокойно. Конечно, боевая деятельность не прекращалась. Бойцы отряда ходили на боевые задания на железную дорогу Брянск — Рославль, на шоссейные и грунтовые дороги Брянск — Рославль и Брянск — Жиздра. Но затем наступил период новых беспрерывных сражений.
Немецко-фашистское командование решило разделаться с советским районом и бросило против партизан большие силы, снятые с фронта и подкрепленные несколькими карательными отрядами эсэсовцев. Партизанские отряды мужественно сопротивлялись и сеяли в рядах захватчиков смерть. Но силы были слишком неравны.
Врагу удалось после десятидневных боев занять населенные пункты, и он стал зверски расправляться с мирным населением, разрушать и сжигать рабочие поселки, деревни и села. Вот такой приказ распространил фашистский генерал: «Всем партизанам необходимо сложить оружие и вернуться в свои населенные пункты. За невыполнение приказа будет расстреляно все местное население».
Но советские люди не дали себя запугать. В одной деревне на этом приказе появилась приписка: «Товарищи партизаны! Продолжайте свое патриотическое дело, за нашу судьбу не беспокойтесь».
С 6 по 13 июня мы все время курсировали по лесным дорогам и почти каждый день принимали бои. 13-го была ясная солнечная погода. Дело шло к вечеру. Лес, озаренный предзакатным солнцем, был очень красив и живописен. Но нам было не до красот. Где-то рядом двигались враги, мы ждали темноты, чтобы продолжить свой путь.
Вдруг наши часовые Леонид Жидков и Иван Мазуров заметили карателей. Они шли, ничего не подозревая. Партизаны подпустили их поближе и открыли губительный огонь из пулемета. Жидков и Мазуров расстреляли все диски и отошли к линии обороны отряда.
Фашисты решили, что путь свободен, и бросились вперед. Но тут вступили в бой другие партизаны, и уцелевшие каратели стали убегать. На поле боя осталось до сотни убитых и раненых оккупантов. В наши руки попал, причем очень кстати, большой обоз с боеприпасами, оружием и продовольствием.
Но самое крупное сражение произошло через четыре дня, 17 июня. Началось оно рано утром. Совершив большой переход по лесным дорогам и тропинкам, отряд расположился на привал недалеко от лагеря Жуковского партизанского отряда. Мы с Александром Тимофеевичем Писаревым и радистом отошли в сторонку, установили рацию, набросили антенну на высокое дерево и стали слушать последние известия. Неожиданно впереди послышались пулеметные очереди, завязалась сильная перестрелка.
Вначале мы не поняли, что произошло. Впоследствии выяснилось, что эта группа жуковских партизан находилась в засаде и обстреляла вражеский батальон, намеревавшийся напасть на отряд. Засада вскоре отошла, и мы оказались лицом к лицу с развернувшимися к бою карателями.
Отряд быстро принял оборону. Особую роль сыграл начальник штаба А. Т. Писарев. Командира отряда М. П. Ромашина в это время не было — вместе с М. И. Дукой, командиром городского партизанского отряда имени Кравцова, он пошел на связь к жуковским партизанам.
Писареву одному пришлось руководить боем. Он крикнул:
— Пулеметчики, автоматчики и минометчики, — вперед!
Эта ударная сила отряда и встретила уже шедших в атаку фашистов. А атака эта была особой, психической. Сзади карателей подбадривал оркестр, солдаты шли во весь рост с диким криком. Но наши ребята не были из пугливых. Психическая атака захлебнулась. Шквал нашего огня буквально смел первые ряды карателей. Отважный пулеметчик Николаи Матюхин в упор расстреливал их, приговаривая:
— Вот вам, гады, за мою убитую мать! Вот вам за замученных братьев Егора и Ивана!
Бой длился долго. Несколько раз они пытались смять партизанскую оборону, бросая в атаку все новые и новые подкрепления, которые прибывали на автомашинах. Но ничего у них не получалось.
Замечательно проявили себя в этом бою партизанки Аня Доронина, Маруся Семенина и Лора Куликова. Под свинцовым ливнем, презирая смерть, выносили они наших раненых товарищей и тут же вместе с начальником санчасти отряда Михаилом Петровичем Лебедевым оказывали им помощь.
У нас были не только раненые. Геройской смертью пали Михаил Беликов, Леонид Жидков, Сережа Матренин. Особенно мужественно вел себя Сережа.
Каратели потеряли в этом бою не менее двухсот солдат и офицеров. Свою злобу они, как всегда, постарались выместить на ни в чем не повинных мирных жителях.
Командование отрядом приняло решение .перейти в другой район, и вот на пути туда мы своими глазами видели, какие ужасные зверства творили оккупанты на нашей земле. В одном месте в лесу, возле еловых шалашей, в которых, видимо, нашли себе убежище жители какой-то деревни, лежало более двадцати убитых женщин и детей. Дальше в канаве лежала замученная фашистами женщина лет 45, прижавшая к груди убитого малыша. Рядом с ней было еще двое детей. Один из них, девочка лет восьми, оказалась еще живой, кровавая рана зияла на ее головке. Заслышав нас, девочка закричала осипшим голосом:
- Дядя, не стреляйте меня! Я уже ранена, у меня болит голова. Маму мою немцы убили.
Мы оказали девочке медицинскую помощь, взяли ее с собой и по пути оставили ее одному товарищу, скрывавшемуся в лесу.
Кровь закипала в наших жилах при виде такого. И нас охватывало одно желание — не щадя жизни своей, мстить озверевшему врагу, беспощадно уничтожать его, быстрее очистить родную землю от этой погани. И никакие невзгоды не поколебали нашей решимости полной мерой расплатиться с захватчиками. Следуя с другие места, мы (и уже в который раз) голодали, не было хлеба, соли, дневной рацион партизана составляли сто граммов конины. Мало отдыхали, мало спали, нас мочили дожди, мы увязали в болотах. Но священная ненависть к врагу неудержимо вела нас вперед.


В середине июля 1942 года отряд пришел в Навлинский район и остановился в поселке Дрогачи. Население этого поселка, а также деревни Залятки заботливо отнеслось к нам. Вместе с товарищами из соседнего отряда имени Лазо мы в Залятке присутствовали на колхозном собрании, обсуждавшем вопрос об оказании нашему отряду продовольственной помощи. В течение полутора часов после собрания было собрано около ста пудов хлеба и немного, особенно драгоценной тогда, соли, которой у партизан совершенно не было уже долгое время.
Навлинский район был партизанским краем. Во всех населенных пунктах существовала Советская власть. Но наш отряд пришел сюда не для того, чтобы укрыться, а чтобы отсюда ходить на боевые операции и в необходимых случаях объединенными силами всех отрядов успешнее вести борьбу с немецко-фашистскими захватчиками.
18 июля пять наших товарищей — Семен Матюхин, Сергей и Николай Моторовы, Владимир Бедныш и Павел Балабанов — отправились на железную дорогу. Они проделали длинный путь и поставили мину на участке Брянск—Сухиничи. Вскоре показался поезд. Он шел к фронту. Когда колеса паровоза наехали на мину, Бедныш подключил провод к батарее. Пламя разрезало темень ночи. Приподнявшись на дыбы, паровоз завалился. Затрещали, взбираясь друг на друга, вагоны и падали под откос.
Враг открыл беспорядочную стрельбу. Но поздно. Уничтожив паровоз, два вагона с живой силой и семь платформ с танками, партизаны отошли.
В лагерь они вернулись не сразу. Несмотря на усталость отважные подрывники на другом железнодорожном участке Белые Берега—Мылинка пустили под откос второй эшелон врага с техникой.
...Гитлеровцы готовили наступление против партизанского края. Узнав об этом, отряды заняли оборонительные рубежи. Наш отряд расположился в селе Святом, на рек. Навле.
16 сентября противник предпринял разведку боем. Оставив на поле боя четырех убитых солдат, он вынужден. был отступить. А назавтра против партизан развернула боевые действия 108-я венгерская дивизия, два батальона войск СС, специальный полк генерала Вайзе и шесп отдельных отрядов СД.
Сильная группа врага наступала в районе деревень Сытенка и Думча, эта группа должна была вклиниться в наше расположение. Но это ей не удалось. Расположившиеся на лесной дороге между этими деревнями, наш отряд не пропустил врага. Вечером подразделение карателей попыталось незаметно пройти из Сытенки на Вздружное. По неожиданным нашим огнем оно потеряло 23 солдата и офицера убитыми и пустилось бежать назад.
25 сентября из штаба объединенных партизанских от рядов мы получили приказ перейти южнее, за раку Навлю. Мы направились было к мосту у села Глинное, но здесь натолкнулись на немецкие танки. При этом мы были свидетелями уничтожения этого большого села. Фашисты разъезжали по улицам на танках и разбрасывали зажженные факелы, от которых возникали пожары. Каратели бросали гранаты, стреляли из пулеметов и автоматов.
Принимать бой с танками мы не решились и повернули вправо, иа запад. Шли лесной дорогой. Вдруг наши разведчики доложили, что навстречу нам, по параллельной дороге, движется батальон эсэсовцев. Пропустить их мы не хотели.
Заняли оборону за штабелями дров и бревен перед от крытой поляной. Вот показались гитлеровские молодчики в черных костюмах с разбойничьими значками на рукавах. Они все ближе и ближе. Вот уже 20 метров отделяет их от нас, 15...
Шквал огня обрушился на фашистскую колонну. Десятки эсэсовцев тут же были убиты и ранены. Но их было много, и они бросились в атаку, охватывая нас с двух сторон своими флангами. Мы не дрогнули. В этот день мы только что получили с Большой земли больше ста новых автоматов, и в руках партизан они действовали безотказно.
На правом фланге враг шесть раз пытался смять нашу оборону, но откатывался. В последний раз партизаны Михаил Новиков и комсомолец Виктор Бобылев бросились преследовать бегущих фашистов. Они слишком увлеклись, были ранены и окружены. Гитлеровцы пытались взять их живыми, но Новиков и Бобылев стойко отбивались, они погибли, уничтожив около двадцати эсэсовцев.
Презирая смерть, дрались коммунисты Федор Прозоров и Александр Шпирна. Их пулеметы стояли на левом фланге и не давали врагам поднять голову. Но вот враг открыл по пулеметам минометный огонь. Третья мина разорвалась около них и смертельно ранила отважных пулеметчиков.
За жизнь наших боевых друзей фашисты дорого заплатили. В этом бою они потеряли более ста убитыми и еще больше ранеными. А ночью мы успешно форсировали Навлю.
Через пять дней мы приняли бой с карателями, также пытавшимися перейти реку. Это им не удалось. Оставив на поле боя свыше 30 солдат и офицеров, они отступили. Причем впопыхах попали на другую, заминированную нами, дорогу и снова понесли урон.
Сражения в этот период были у отрядов ежедневно. Захватчики несли огромные потери, но не отказывались от своего замысла разделаться с партизанским краем.
11 октября мы стояли в лесной чаще около поселка Ворки, вернее, около бывшего поселка, так как дома здесь были сожжены. Рано утром две роты гитлеровцев приблизились к этому месту. Впереди, на довольно большом расстоянии, шла разведка. Мы ее пропустили. Она подошла к печным трубам, торчавшим на месте домов, и ракетой просигналила своим, что все в порядке, никого нет. Роты двинулись вперед. Перед бывшим поселком им надо было пересечь небольшую полянку, и вот они на нее вышли.
А мы только этого и ждали, скрываясь за деревьями и кустами. Командир взвода Архип Терентьевич Малько дал команду, и заработал пулемет Даниила Петровича Зенкина, за ним — Володина, Покаташкина. Застрочили автоматы.
Занять оборону фашистам так и не удалось. Больше половины их было истреблено, несколько сдалось в плен. Остальные удрали.
Бой утих, рассеялся утренний туман. К партизанам подошла жительница поселка Ворки Анна Сергеевна Старосельцева с восьмилетней дочкой Настенькой. Остальных трех ее детей, рассказала Анна Сергеевна, фашисты убили. На женщине была одета рваная фуфайка, выгоревшая шаль и на ногах дырявые мужские ботинки.
— Вот в этом и осталась,— сказала она. — Все бандиты забрали, все разграбили и сожгли. Ни кола, ни двора...
Сотни и тысячи таких мирных жителей, убежав от карателей, вот так остались без крова, одежды, пищи. Они кочевали по лесу, жили в шалашах, а кто мог держать оружие — вливался в партизанские отряды.
Партизанский край остался непокоренным. Какие усилия ни делали захватчики, какие силы ни бросали, к каким зверствам ни прибегали, — отряды народных мстителей не только не уменьшались, а, напротив, все росли и крепли. Каратели же наели огромные потери. В захваченных нами документах 108-й венгерской дивизии был обнаружен совершенно секретный приказ командира этой дивизии генерал-майора Бокай-Ойлярта, в котором он называет число убитых солдат и офицеров —800. А ведь приказ этот был издан 20 сентября, лишь в начале боев с партизанами.
В конце концов оккупанты вынуждены были снять блокаду района.


Наступил ноябрь с холодами я сыростью. Надо было думать о постоянном зимнем жилье. Невдалеке от деревни Пашеньки решили построить землянки. Работа продолжалась два дня, и вот вечером 5 ноября бойцы отряда уже сидели в новых землянках со столами, скамейками, железными печками. Приятно щекотал обоняние запах распаренного и разогретого на угольках хлеба, напоминая многим из нас о родных деревнях, домашнем очаге…
Поздняя осень, а затем и зима не свернули боевой деятельности отряда. Мы стремились оказывать армии максимальную помощь в разгроме врага.
22 ноября 1942 года мы получили сведения, что выгоничские партизаны отряда имени Щорса и имени 26 бакинских комиссаров попали в тяжелое положение. Окруженные плотным кольцом врага, они уже несколько часов ведут неравный бой.
В штабную землянку были вызваны три наших командира рот: Семен Максимович Матюхин, Николай Герасимович Косолапов и Егор Васильевич Прозоров. Перед ними была поставлена задача — поспешить на помощь соседям.
Через два с половиной часа наша боевая группа, вооруженная 40 автоматами, 6 пулеметами и 3 минометами, уже была на месте боя. Внезапный удар в спину ошеломил фашистов. Теперь уже не партизаны, а они оказались в окружении. Пятьдесят с лишним захватчиков были уничтожены, остальные пустились бежать. В этой омелой операции отличились наши бойцы Василий Байков, Евгений Федотов, Николай Евдешин, Георгий Юдичев, Петр Касин, Юрий Когинов, Степан Пчелкин, Семен Муравьев.
Спустя пять дней мы дали новый большой бой на реке Навле. Эта река разделяла северную и южную навлинские группировки партизан, и вот фашисты решили помешать общению этих группировок. Они оборудовали вдоль реки оборонительную линию с дзотами, землянками и траншеями. Перед нашим отрядом была поставлена задача разгромить укрепление врага на участке Заложья.
В полночь 24 ноября отряд вплотную приблизился к расположению противника, который то и дело открывал стрельбу из пулеметов, пушек и минометов, думая, что этим отпугивает партизан. Мы переждали очередной слепой обстрел, дали им успокоиться. Командир третьей роты Николай Косолапов с группой автоматчиков незаметно подкрался к немецким укреплениям слева, Семен Матюхин — справа. Когда все были на своих местах, вспыхнула красная ракета — сигнал к началу атаки.
Ночную тишину разорвали короткие очереди наших автоматов и дружное русское «ура». Большинство гитлеровцев уже спало. Подхватившись, они бросились к дзотам, но поздно: (k некоторым дзотам уже подошли наши смельчаки Александр Сапин, Иван Ермаков, Семен Любутин и забросали их гранатами. А автоматчики — С. Моторов, Н. Матюхин, В. Волков, Ю. Когин и другие — уже врывались в траншеи и по ним — в землянки.
Это была дерзкая операция. Мы захватили 28 дзотов, 5 землянок (почти все уничтожили), склад с боеприпасами, 120 винтовок, пулемет. Уничтожили не менее ста фашистов.
В бою погибли и два наших товарища — Николай Моторов и Егор Юдичев. Презирая смерть, они бросились к оставшимся двум дзотам и стали бросать в амбразуры гранаты. Уцелевший гитлеровский пулемет сразил их насмерть,
Смело вели себя в этом бою и наши девушки комсомолки Зина и Маруоя Барановы, Дуся Акимова и Валя Половникова. Вместе со всеми штурмовали они укрепления, выносили раненых и оказывали им помощь.
Об этих девушках хочется рассказать подробнее. Сестры Зина и Маруся Барановы — дочери старого журиничского лесника. Они были свидетелями чудовищных зверств захватчиков в их родном селе, и девушки поклялись мстить убийцам и насильникам. До 1942 года они имели связь с партизанами, передавали ценные раэведданные. Затем их приняли в отряд. Здесь они быстро изучили оружие и приобрели навыки медсестер.
Валя Половникова и Дуся Акимова жили в Стеклянной Радице. Молодые патриотки не хотели сидеть дома в дни, когда над нашей Родиной нависла опасность. В отряде их активность особенно возросла после зверской расправы гитлеровцев над их родным селом. Это было в августе 1942 года. Вымещая свою злобу за неудачи на фронте и в борьбе с партизанами, фашисты ворвались в Стеклянную Радицу и в течение полутора суток выжигали этот прекрасный, благоустроенный населенный пункт. Всякий, кто из населения пытался спасти хоть что-нибудь из своего добра, расстреливался. Десятки стариков и женщин с малолетними детыми были брошены в пламя огромного пожара. Каратели сожгли таким образом 335 жилых домов, три здания средней школы, два магазина, пекарню, клуб, почту и т. д., убили около 300 ни в чем не повинных мирных жителей.
Рядом находилась деревня Пастушье. Фашисты ворвались и сюда, схватили родственников наших партизан — жену, мать и отца Георгия Васильевича Алешина, жену и дочь Василия Кузьмича Петрова — и подвергли их жестокой пытке, вынуждая рассказать о партизанах. Ничего, однако, они не добились.
Особенно страшные издевательства перенесла дочь Василия Кузьмича Петрова Фрося. Девушка была смелой разведчицей, она часто приходила в отряд, сообщала важные сведения. До войны Фрося училась в медицинском техникуме, но не успела окончить. Веселая, жизнерадостная девушка была замечательной комсомолкой, во всем служила примером другим.
Фашисты схватили ее в тот момент, когда она собиралась в отряд с очередными разведанными. Фрося сопротивлялась. Она с силой ударяла кулаком одного гитлеровца, отбросив его от себя. Но другие скрутили ей руки и, разбив голову, повалили на землю. Фашисты схватили ее за пышные волосы и, резко рванув вверх, поставили Фросю на ноги. Окровавленная шла девушка под конвоем по улице к месту, где творилась дикая расправа над ее матерью Акулиной Ивановной и односельчанами. Сгустком крови вместо слюны плюнула девушка в глаза немецкому офицеру. Фашист стукнул ее рукояткой пистолета по голове. Охнув, девушка упала лицом вниз. Ее взяли, за руки и ноги и бросили в глубокую яму, где лежали ее тяжелораненая мать и много расстрелянных односельчан. Фрося своим телом закрыла мать и изо всех сил крикнула: «Прощайте, товарищи! За нас отомстят!»
И действительно, подруги Фроси вместе со всеми партизанами сполна расплатились с врагом. Они участвовали во многих боях, ходили в разведку, рискуя жизнью, выносили раненых.
Жестоко мстили убийцам мирных жителей бойцы четвертой роты нашего отряда, которой командовал Василий Ильич Векшин. Эта рота действовала в лесах около Стеклянной Радицы, совершая смелые налеты на врага. Например, 15 августа ее бойцы Аркадий Костиков, Виктор Волков, Петр Тихоненков и Алексей Евдешин взорвали железнодорожный мост на перегоне Брянск — Козелкино. А через три дня эта же группа уничтожила здание станции Пунка со всей ее аппаратурой и телеграфную линию на протяжении 400 метров.



В мае 1943 года опять начались крупные бои партизан с регулярными войсками врага.
Этому предшествовал ряд наших удачных боевых операций, в том числе неоднократный взрыв рельсов и телеграфно-телефонной связи на большом протяжении. Боевые группы партизан один за другим пускали под откос вражеские составы с живой силой и техникой. Так, три наших партизана — Василий Петрович Лагутин, Александр Лапин и Вульф Сандлер—в один заход взорвали два эшелона врага на железной дороге Брянск — Орел. Правда, из этого задания вернулся лишь один Сандлер, и то тяжелораненый. Отважная тройка на обратном пути в отряд столкнулась с большим отрядом гитлеровцев. Несколько часов они вели смертельный бой, но силы были слишком неравны. Весь отряд тяжело переживал эту потерю, особенно гибель Василия Петровича Лагутина, которого все знали и любили. Василий Петрович до войны был директором школы в рабочем поселке Пальцо. В отряде он стал смелым разведчиком. Он много раз ходил за линию фронта, совершал бесстрашные разведывательные рейды по селам, занятым врагом.
Против партизанского края вокруг Навли немцы на этот раз бросили 18-ю танковую и мотопехотную дивизии, усиленные войсками СС. Враг методически вел наступление, занимая дороги и важные стратегические пункты.
Между тем наш отряд создавал оборонительный рубеж недалеко от поселка Пашеньки. Строили дзоты и траншеи. Мы решили дать здесь захватчикам такой бой, который бы они не забыли. И бой этот произошел 21 мая.
Рано утром мы услышали стрельбу на участке обороны соседнего, Навлинского отряда, которым командовал тов. Пануровский. Мы немедленно заняли оборону. У нас уже тогда была бригада и командовал ею Александр Тимофеевич Писарев (М. П. Ромашин был отозван на Большую землю). Вот к комбригу примчался связной Николай Матюхин и доложил, что противник идет в нашем направлении. Последовала команда: подпустить оккупантов как можно ближе, так, чтобы потом ни один не ушел.
Из-за кустарника в черных костюмах показались эсэсовцы. Они шли прямо на дзот, в котором находился Сергей Афанасьевич Моторов. Пулеметчик не дрогнул. Выпустив фашистов на чистую поляну, он открыл внезапный огонь, Два десятка эсэсовцев были сражены наповал. Но другие поднялись в атаку. Моторов отбил их. Тогда на дзот пошла бронемашина. Сергей Афанасьевич быстро вставил в пулемет диск с бронебойно-зажигательными патронами. Бронемашина приближалась, и вот пулеметчик дал по ней две короткие очереди. Броневик загорелся, а шедшие за ним автоматчики бросились бежать. Но их настигал свинцовый ливень, навечно приковывая к земле.
На помощь горевшей бронемашине гитлеровцы бросили танк. Моторов приготовил противотанковое ружье, hо выстрелить не успел. Из танка ударили по амбразуре дзота прямой наводкой, и наш отважный пулеметчик был смертельно ранен.
Танк двинулся вперед. Однако, пройдя метров двадцать, он наскочил на нашу мину и был выведен из строя.
Им не удалось ворваться в наше расположение, и они открыли сильный огонь из пушек и шестиствольного миномета. Обстрел длился больше часа. Решив, что наша оборона сокрушена, враг бросился затем в психическую атаку, но она быстро захлебнулась. Партизаны стояли на смерть.
До семи атак отбил пулеметчик Иван Прохорович Володин, бывший председатель Николаевского сельсовета Брянского района. Метким огнем он уничтожил не менее двадцати фашистов. Но вот подошел еще один немецкий танк и ударил по дзоту. Володин был убит.
Без промаха стреляли из своих автоматов Александр Сапин, Архип Малько, Петр Машков, Николай Щекатуров, Израиль Резников, Василий Банков, Георгий Алешин. и многие другие партизаны.
В полдень наступила небольшая передышка. Но вот снова послышался шум моторов и скрежет гусениц. Враги бросили в бой еще три бронемашины и танк. На npaвом фланге нашей обороны, где находился пулеметный расчет молодого коммуниста Евгения Ивановича Покаташина, пошла в наступление большая группа вражеских автоматчиков. Семь раз поднимались они в атаку, но каждый раз свинцовый ливень заставлял их откатываться назад. Танк и бронемашины не врывались в нашу оборону, я курсировали вдоль нее и прямой наводкой били по укреплениям. Вот послышался выстрел напротив дзота, где сидел Покаташин. Снаряд попал в цель, и три наших товарища — Евгений Покаташин, Василий Залетов и Алексей Паншин были убиты.
Геройской смертью пали в этом бою и другие наши бойцы. Даниил Петрович Зенкин охотился за вражеской бронемашиной. Вот она проходила мимо него. Зенкин выскочил из траншеи и метнул противотанковую гранату. Бронемашина застыла на месте. Но Занкин не успел скрыться — гитлеровский снайпер сразил его в грудь. Товарищи подхватили Даниила Петровича, перевязали рану, но было поздно.
Погибли также Александр Федорович Сапин, Архип Терентьевич Малько, Тихон Тихонович Журавлев, Егор Митин, Егор, Чесноков.
Но фашисты не прошли. Этот 17-часовой, самый жестокий и опасный бой выиграли мы. Враг дорого заплатил за смерть наших товарищей. Он потерял около 150 солдат и офицеров, танк и две бронемашины.
Сумерки опускались над лесом. Гитлеровцы стали окапываться, чтобы утром возобновить наступление. Но нам продолжать это сражение нельзя было: боеприпасы были на исходе. Под покровом ночи мы покинули свой уцелевший городок.
Последующие дни были тяжелыми: день в боях, ночь в походе. Четыре дня никто из партизан не видел куска хлеба. Но в наших рядах не слышно было жалоб. Люди стойко переносили лишения и дрались с захватчиками с прежней силой.
На пятые сутки пришла помощь: мы приняли груз с самолетов. Это были продукты питания и боеприпасы — самое необходимое для продолжения нашей боевой деятельности.


… Два года сражался в тылу врага наш отряд. Преодолевая нечеловеческие трудности, идя наперекор лишениям и смерти, его бойцы — несгибаемые советские патриоты— днем и ночью мстили подлым захватчикам за злодеяния, за муки советских людей, за истерзанную родную землю. Мы уничтожили более 3800 фашистских солдат и офицеров, пустили под откос 19 вражеских эшелонов и один бронепоезд, разбили и уничтожили более 280 автомашин, 42 танка, десять самолетов, 19 орудий, разрушили 25 железнодорожных и других мостов.

В начало раздела "Партизанская республика"